Ищейки в Риге. Хеннинг Манкелль
в Мальмё и обегал разных импортеров.
Мартинссон и Валландер пошли в столовую выпить кофе.
– Так, значит, теперь ты знаешь все о спасательных плотах, – сказал Валландер.
– Отнюдь. Только кое-что. Но я так и не узнал, где был изготовлен этот плот.
– Странно, что на нем не указаны ни его технические характеристики, ни страна-производитель, – заметил Валландер. – Обычно на спасательных средствах бывает полно всяких надписей.
– Я согласен с тобой. И импортеры из Мальмё тоже. Но решение проблемы все же есть. Береговая охрана. Капитан Эстердаль.
– Кто это?
– Пенсионер, всю свою жизнь командовавший таможенным судном. Пятнадцать лет в Арчёсунде, десять в Грютских шхерах. Затем переехал в Симрисхамн, где и вышел на пенсию. За все эти годы он составил собственный реестр всех типов судов. Включая резиновые лодки и спасательные плоты.
– Кто тебе рассказал о нем?
– Мне повезло, когда я позвонил в береговую охрану. Парень, с которым я говорил, служил на одном из катеров, где Эстердаль был капитаном.
– Отлично, – сказал Валландер. – Возможно, он нам поможет.
– Если он не поможет, не поможет никто, – философски изрек Мартинссон. – Он живет за городом у местечка Сандхаммарен. Я думаю привести его сюда, чтобы он мог осмотреть плот. Что-нибудь новенькое есть?
Валландер рассказал о выводах, к которым пришел Мёрт.
Мартинссон внимательно слушал.
– Это означает, что нам, возможно, придется работать с русской милицией, – сказал он, когда Валландер закончил. – Ты по-русски хоть что-нибудь знаешь?
– Ни единого слова.
– Но это также может означать, что нас вообще устранят от этого дела.
– Надежда умирает последней.
Мартинссон вдруг задумался.
– На самом деле мне иногда кажется, – сказал он, помолчав, – что я с удовольствием устранился бы от расследований некоторых преступлений, настолько они отвратительны. Настолько кровавы и непостижимы. Когда я учился на полицейского, нам так и не объяснили, как следует относиться к трупам замученных людей на спасательных плотах. Смысл этого преступления ускользает от меня. А ведь то ли еще будет.
В последние годы Курт Валландер и сам часто думал то же. Быть полицейским становится все труднее. Они живут во времена таких преступлений, о которых раньше никто и не слышал. Он знал: многие полицейские увольняются, чтобы служить в охране или работать в частной фирме вовсе не из материальных соображений. На самом деле большинство полицейских ушли из полиции из-за чувства неуверенности.
– Думаю, надо пойти к Бьёрку и попроситься на курсы повышения квалификации по обращению с жертвами пыток, – сказал Мартинссон.
Валландер услышал в его словах не иронию, а лишь горькое недоумение, которым терзался и сам.
– Видимо, каждое поколение полицейских говорит что-нибудь в этом роде, – сказал он. – И мы конечно же не исключение.
– Не помню, чтобы Рюдберг когда-нибудь жаловался.
– Рюдберг