Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле. Вадим Волобуев
опытах гимназиста: «Слишком театрально»58.
Но куда больше, чем эта характеристика, Войтылу уязвила внезапная перемена взглядов поэта. В повести «Кошмары» Зегадлович настолько мрачно описал жизнь в Вадовицах и так беспощадно прошелся по церкви, что городской совет лишил его звания почетного гражданина. Но тому и этого было мало. К возмущению земляков он связался с коммунистической газетой, которая была вскоре закрыта властями, и таким образом из мистиков перековался чуть ли не в революционера.
Леваки – однокурсники Войтылы в Ягеллонском университете – были в восторге от такого поворота Зегадловича, но для Кароля этот шаг заслуженного писателя стал доказательством, что прежний мистический дух его являлся лишь декорацией. «Кошмары» он воспринял как антиклерикальный и порнографический пасквиль на Вадовице, а свои творения расценивал теперь как полемику с Зегадловичем, чье творчество атаковал без пощады, придираясь буквально ко всему59.
К этому времени у него появился новый властитель дум – Мечислав Котлярчик, основатель Всеобщего любительского театра в Вадовицах. Котлярчик, как и Войтыла, сочетал страсть к театру с глубокой верой. Спектакль для него был сродни молитве или проповеди, а главное действие разыгрывалось не снаружи, а внутри, в душе актера. Ярый противник зрелищности, упор Котлярчик делал на постановку голоса и интонацию. Для своего театра он выбирал главным образом классический репертуар. Котлярчик поддерживал контакт с крупнейшим польским актером того времени Юлиушем Остервой и мечтал поехать в Москву, чтобы учиться у Станиславского.
Войтыла познакомился с его творчеством в конце 1932 года, когда попал на постановку пьесы Выспяньского «Ахилл». В 1936 году он уже близко сошелся с Котлярчиком и вместе с коллегами по драмкружку посещал его дом, где учился у режиссера декламации.
В студенческие дни Войтыла активно переписывался с Котлярчиком, отправлял ему свои «ренессансные» стихотворения, написанные чрезвычайно выспренним и туманным языком, полным христианских символов.
Душу излей ты в исповедальне
В таинстве станешь слова достоин —
Небу открыта молитв бескрайность
Слова-Глагола, что притче подобен
Готикой выси, псалмов печалью.
Славен и зрим он в тиши часовен.
Когда ангел с книгой спускается,
Высь света лучом разверзается.
<…>
О Слове драму мы начинаем.
Легенду. Чтоб каждый слышал и знал
Притчу. Она в Священном Писанье.
Мастер ее, как железо, ковал
Вроде бы сам, но в обличье тайном
И с долотом, заклепав, начертал
Мысль – вдохновенный рассветной зарей.
Давно уже стоит бронзовый зной 60.
Христианский порыв иногда так захватывал Войтылу, что лишал его почвы под ногами. Вознося в одном из
Ibid. S. 26–27;
Перевод А. Б. Махова.