Афанасий Никитин: Время сильных людей. Кирилл Кириллов
просто наслаждался твердой землей под ногами, чириканьем птиц, запахом молодых клейких листочков, видом ноздреватого снега, оставшегося еще в тенистых местах, и теплыми солнечными лучами, дробящимися в мешанине веток.
К реальности его вернул Михаил. Схватив друга за рукав, остановил на тропе:
– Чуешь, варевом каким-то пахнет? Близко деревня.
– Да, – принюхался Афанасий. – Близко. И собаки брешут, кажись.
– Поостережемся, может, лесом зайдем?
– Ежели б мы с отрядом воинским пробирались да приступом ее брать хотели, стоило бы на брюхе подползать. А так только угваздаемся. В полный рост пойдем. – Он хлопнул друга по плечу, да так, что тот аж присел.
– В полный рост? Афоня, ты чего задумал?
– Сам узришь! – бросил тот через плечо, уверенно ступая по тропе.
– Мира Заступница, Матерь Всепетая! Я пред Тобою… – начал Михаил охранную молитву, да не докончил. Перекрестившись наскоро и сплюнув через левое плечо, бросился вслед за другом, который уже подходил к границам деревни.
Хотя вокруг не было видно ни пахоты особой, ни других промыслов, деревня была зажиточная. Окружал ее частокол из толстых бревен. Тяжелые створки ворот, для красоты выложенные рейками «елочкой», были распахнуты. За ними виднелись основательные срубы с палисадниками и огородами, в коих росли больше цветы, чем репа и брюква. У домов вольготно ходили куры и гуси, пухлые кабанчики беззаботно похрюкивали в грязи. Взмыкивали коровы на дневной дойке. Лошадь, запряженная в груженую телегу, меланхолично брела по улице, отмахивалась хвостом от слепней.
– Кучеряво живут, – пробормотал Михаил, оглядывая это богатство.
– Видать, не мы первые, на ком они поживились, не мы и последние, – ответил Афанасий, в груди которого начинала закипать холодная ярость. Распрямив плечи и выпятив грудь, он зашагал прямо к воротам.
Михаил поежился – ему было не по себе. Он не мог понять, что пугало его сильнее – мужики-разбойники или Афанасий, явно задумавший что-то отчаянное.
В воротах дорогу им заступили дюжие молодцы с батогами на плечах. Вроде не из тех, кто помогал купцам на берегу стащить с мели корабль и расстаться с товаром.
– Куда прешь? – грубо вопросил один.
– Старосту вашего повидать хотим, – ответил Афанасий.
– С какой надобностью? – спросил парень, подозрительно оглядывая богатырскую стать Афанасия и саблю Михаила.
– А ты кто такой, чтоб перед тобой ответ держать? – спросил его сын кузнеца.
– Начальник стражи, – подбоченясь, ответил тот, хотя было видно, что напор Афанасия его смутил.
– Тогда бери ноги в руки и дуй до старосты. Молви, купцы с реки к нему пришли. Предложение делать.
Начальник хотел что-то возразить, но, взглянув в пылающие холодным огнем глаза Афанасия, отступил. Потупился. Потом выпрямился и нарочито грозно велел бежать к старосте помощнику, снабдив просьбу злым подзатыльником. Тот сорвался и понесся по улице, громко топоча лаптями по утоптанной земле.
– И что