Ироническая империя. Риск, шанс и догмы Системы РФ. Глеб Павловский
аппарата (государство в веберовском смысле) и логике действий государства как актора (государство в токвилевском смысле). С одной стороны, это действительно приводит к тому, что единственным «объектом желания» любой революционной силы в «этатистском обществе» становится государство как таковое: не захватив аппарат, не став государственным актором, революция не способна добиться своих целей; вопрос массовой поддержки, проблема построения массовой партии просто не стоит на повестке такой революции. С другой, получается, что государство в «этатистском обществе» способно разрушать себя изнутри, ведь раз в виде «общественной силы» есть только оно, то только оно и способно действовать, в том числе действовать революционным образом, действовать, уничтожая самоё себя.
Второй парадокс в те же годы сформулировал российский историк Михаил Гефтер. Поскольку Россия стала империей, не успев стать ни страной, ни нацией, государство в обоих смыслах – веберовском и токвилевском – не успело прорасти. Возникло нечто иное – протез государственности, инструмент масштабирования локальных паттернов властвования (холопства, местничества, вотчинного права, дворянской вольности и т. д.), не имевших, за отсутствием государства, легитимного статуса на гигантское пространство Евразии. Возник «социум власти»; слово «социум» в данном случае стоит воспринимать без иронии, так как оно было использовано примерно за 30 лет до того, как написанные под копирку кандидатские и докторские диссертации о «российском социуме» почти полностью его дискредитировали. Этот «социум власти», по мысли Гефтера, является главным препятствием построения национального или любого иного, в том числе, если читать гефтеровский проект Конституции СССР, и советского тоже, государства как такового. Механизмом асимметричной компенсации отсутствия государства-нации, по Гефтеру, становится культура: «Война и мир» Толстого и публицистика славянофилов и западников возникают на месте так и не написанного общественного договора.
#СистемаРФ Павловского, прежде всего, маркирует спутанность «этатистского общества» и «социума власти», обозначает эту точку как место, откуда до́лжно начинать теоретизирование о «российском авторитаризме». Отправной точкой такого теоретизирования становятся эти две идеи. Идея так и не родившегося государства, ежесекундно подменяемого клонированными, но и вариативными в каком-то смысле практиками господства «здесь и сейчас», которые, будучи негосударственными, редуцируют «шансовую», по Максу Веберу, природу государства к прямому и ничем не ограниченному насилию. И идея общества, растворенного в государстве, – общества, аномия которого является обратной стороной его «встроенности» в государственные механизмы, его успешности. #СистемаРФ возвращает нас к табуированному, маргинальному, но от этого еще более важному, принципиальному сегодня для политического теоретизирования вопросу. Вопросу о лумановском «единстве различения»