МОЗАИКА МОЕЙ ЖИЗНИ. Лариса Залесова
а другой- московский художник, невысокого роста, бородатый. Он учился сценографии, собираясь ставить оперные спектакли, и отец предложил ему провести лето у нас в Крыму.
После яркого солнца, прозрачного послеполуденного жара, жужжания мух и пчел, стрекота зеленых и серых кузнечиков, скачущих по придорожной полыни и ковылю, сверкания быстрокрылых стрекоз, садящихся на лошадей, очевидно, привлеченных их разгоряченным потом, неожиданно и страшно было вступить в темный мир. Я никак не ожидала такого внезапного исчезновения солнца и наступления кромешной темноты. В храме стояла духота. Я ухватила няню за руку. Взрослые принесли с собой свечи, они мерцали, трепетали, дрожали и отбрасывали тусклый свет на стены. Когда солдаты раскопали храм и смогли пробраться внутрь, они увидели, что он оказался затопленным до полутораметровой высоты, и что росписи ниже этой отметки погибли навсегда, а выше – фрески сохранились. Как объяснил проводник, они не могут проделать даже маленького отверстия в стенах или в потолке, так как тотчас же фрески потеряют цвет. Разглядывая внутреннее пространство конического сооружения, взрослые ахали от восторга и возбуждения, но меня скромные размеры храма разочаровали.
После стольких разговоров, споров и долгих приготовлений к путешествию я ожидала увидеть что- то величественное. Чередование ярких и темных пятен на стенах напомнило о море, как будто мы вздымаемся на волну и снова погружаемся в темную пучину, как будто море, по которому мы плыли, разделялось прожекторами на две вселенные. Меня привлекли цветочные орнаменты на стенах. Краски были яркие, живые и разнообразные. Наш художник достал свой альбом, мольберт и принялся за копирование орнамента. Я подошла поближе, чтобы посмотреть, как он рисует. Он поднял голову и улыбнулся.
-Вот тебе бумага и карандаш. Попробуй нарисовать эту сцену.- Он указала на богиню, стоявшую на пьедестале в окружении цветов и зеленых веток, и снова обратился к своей работе. Я не хотела ему говорить, что не умею рисовать, что никогда не пробовала, но он уже забыл обо мне. Напевая мелодию и время от времени что-то бормоча, он полностью углубился в работу. Папа склонился ко мне и увидел, что я держала в руках лист бумаги, не зная, что с ним делать. Как передать эту фигуру, чтобы ее можно было узнать? И как поместить ее, такую огромную, на маленький лист? Папа быстро разметил мой лист бумаги на квадраты, провел несколько прямых линий, вертикальных и горизонтальных, создал силуэт богини, потом добавил зеленый и оранжевый цвет для цветочной гирлянды, и рисунок был завершен. Мое участие заключалось в том, что я держала карандаши и стиральную резинку. Уже дома мы с папой поместили «нашу» картину в рамку и повесили на стену в гостиной феодосийского дома. Родители не упускали случая поведать знакомым, что это «лидочкина картина».
Когда мы покинули Крым, рисунок остался на стене. Мы думали, что уезжаем ненадолго и скоро вернемся. Оказалось, что это был отъезд на всю жизнь. Отсутствие длиной в жизнь. Все эти годы я знала, что могу