Котов обижать не рекомендуется. Елена Михалкова
это и есть профдеформация».
Она подошла к окну и распахнула створку.
Город только пробуждался. Даже машины сигналили хрипловато, будто не проснулись до конца.
В песочнице сидела ранняя мама с малышом в панамке. Панамка была синего цвета, выцветшая на макушке.
И небо над Светиной головой было как панамка, надетая на макушку города. По краям – ярко-синее, а в середине светлое, нежное, голубое.
Одно-единственное толстое, как слон, облако висело над соседним домом. Ветер пихал облако в бок, точно уговаривал: ну давай же! полетели! Наконец облако встряхнулось и лениво поплыло к Останкинской телебашне, оставляя за собой пушистые клочки, зацепившиеся за антенны.
И в этой мирной утренней картине ничто не предупреждало о поджидающих впереди неприятностях.
За утренней чашкой кофе Света изучала материалы, которые передали ей из редакции. Хотя про Анну Васильевну Стрельникову она слышала и раньше.
Актриса, сорок пять лет, прима театра «Хронограф». Спектр характеристик не слишком широк: от заезженного «стерва» до осторожного «дама с характером». Властна, авторитарна, бывает очень резка, о чем Свету предупредили заранее.
«Если начнет скандалить и кричать, не обращайте внимания. Спокойно продолжайте делать свою работу».
«Для этого нужно иметь крепкую психику, – подумала Света. – Как у матерого учителя начальных классов. А у меня она не такая. У меня психика нежная, как фиалка на залитом солнцем поле. Я человек тонкой душевной организации и не хочу, чтобы на меня кричали».
Но всего этого Света не сказала. Лишь кивнула и заметила, что постарается не сердить Анну Васильевну.
«И ни в коем случае не опаздывайте! Она не переносит задержек, даже минутных. Откажется от съемки и сорвет нам всю сессию».
«Я приеду пораньше», – заверила Света.
«И учтите, что у вас только сорок минут».
Что?!
Тут Света вышла из себя. Из себя она обычно выходила тихо, не хлопая дверью. Посторонний человек мог даже не догадаться о том, что Светланы Морозовой тут уже нет.
Но на этот раз трансформация была очевидна всем. Света могла безмолвно снести многое. Кроме покушения на рабочий процесс.
– Я не в состоянии отснять такую сессию за сорок минут, – неожиданно жестко сказала она. – Это не работа, а халтура.
Окружающие озадаченно переглянулись. Бунта фотографа никто не ожидал.
Первой подала голос Ниночка, двадцать три года, секретарь редактора.
– А Юзек Карш, всемирно известный фотограф-портретист, мог сфотографировать человека за пять минут так, что получался шедевр, – нравоучительно сказала она.
Ниночка всегда делала замечания с оттенком легкого превосходства. А Света всегда эти замечания проглатывала.
Но не в этот раз.
– Во-первых, не Юзек, а Юсуф, – сухо сказала она. – Во-вторых, вы можете обратиться к нему. Пусть он и снимает Стрельникову.
Ниночка открыла рот и закрыла. Только вечером того же дня она вспомнила, что в статье