Любимый жеребенок дома Маниахов. Мастер Чэнь
друзья.
– Опять, – донесся голос из толпы подростков. И снова дикий смех. – Да сколько же их, проклятых?
– Штук двадцать было точно, – отвечал Никетас, который не ошибается в цифрах никогда. – Сейчас осталось ровно одиннадцать. И не надейтесь, Юстиниана Прима не здесь. Она как раз в противоположном направлении от Города. Она совсем не такая.
– А тут работали гончары, – прозвучал чей-то голос в отдалении. – Хороший был домик, и ведь мозаики…
При слове «мозаики» Аркадиус бросил веточку и пошел на голос.
«Чир, чир», – сказал злой голос коршуна из расплавленного металла в зените.
Тут мы с Анной вышли к амфитеатру и к Зои, одиноко сидящей на скамье. А дальше как раз и подошел Андреас, который жаждал мяса.
Но мяса ему – по крайней мере в этот вечер – не досталось. Зои, побеседовав с местными жителями, покончившими с воротами конюшни, подозвала нас всех быстрым кругообразным жестом руки и бросила в сторону Андреаса скорбный взгляд.
Новости были такие: здесь вам не Город, от рынка в это время почти уже ничего не осталось, чужие сюда не заезжают, поэтому не то что настоящего ксенодохиона – с достойной кухней – а и приличной винной капилеи в этом Кукузе нет. Зато если проехать бодрой рысью два ущелья, сначала в одну сторону, а потом, обогнув некую скалу, практически в обратном направлении – то там будет…
– Да, но… – сказал загрустивший Андреас.
– Завтра никаких постов, – утешила его Зои. – Да и вообще, мы между одним успением и другим, не говоря о том, что мы, наверное, остаемся путешественниками, пока не вернемся в Город. Ты можешь поглощать мясо хоть каждый день, дорогой Андреас.
– О королева королев, песня песней, великолепие великолепий, город имперский, город укрепленный, город великих властителей! – повесил голову он. – Когда же я вернусь к тебе…
– Не скоро! – пихнул его Никетас. – То, что нас ждет, будет хотя бы горячим. А еще лошадкам не помешал бы ячмень. Это там тоже есть, хотя и за небольшую денежку. Интересно, сколько это стоит в Юстиниане – накормить восемнадцать лошадей и мулов, а, я же забыл запасных…
Усталой рысью на северо-восток, по тому самому ущелью, в сыром полумраке под журчанье тонких ручейков, обогнуть каменный навес над головой – мы уже были тут сегодня утром, на этой развилке дорог-ущелий, на пути в Юстиниану. Там, на площадке наверху, стоит большое дерево, на ветвях трепещут выцветшие ленточки и платочки, Зои вяжет на ветку свой шарфик и шепчет что-то. От этого места – по другому ущелью, на юго-восток, с опаской поглядывая на солнце: да нет же, оно еще высоко. И – та самая, маленькая и чудесная долина на склоне гор, то самое слепленное вместе каменное сооружение. И, кстати, тот самый ясноглазый дедушка с метлой, который метет тут двор, видимо, всегда, с рассвета до заката.
– Как этот монастырь называется, не знаешь? – обреченно спрашивает Андреас у Аркадиуса.
– Ты не поверишь – но Космосотейра, – отвечает он.
Мяса, конечно же, здесь нет. Его здесь в любом случае нет совсем