Уровень атаки. Игорь Огай
с большими линзами на глазах, который неторопливо поднимался по нижнему пролету. Фигуру в длинном, до пят, плаще и глубоком капюшоне, спускавшуюся на площадку сверху, он разглядеть не мог, зато ее великолепно видели бандиты. Видели и не принимали в расчет.
– Не берите меня на понт, уважаемый, – Седой явно считал, что сила за ним. – Это не ваш, а мой человек. И он пойдет со мной – в свете сказанного вами у меня появились к нему новые вопросы. В остальном же… Я буду решать свои дела так, как сочту нужным. А вы передайте своим нанимателям, что у них осталась последняя возможность договориться. Денег им больше никто не предложит, так хотя бы шкуры свои сохранят. Если завтра судебные снова не попадут на фабрику, разговор будет другой и с каждым в отдельности. Мы не хотели шума, но время – деньги. А после разберемся и с вашей конторой, чтобы вы знали на будущее, кого можно крышевать, а кого не стоит. Ребята вы серьезные, но безбашенные. А это в наши дни смертельно опасно.
К удивлению Павла, у которого восстановилось дыхание, но начали затекать руки, шеф выслушал эту речь до конца. Потом еще секунду помолчал и, наконец, изрек:
– Ну что же. Значит, сейчас мы, не откладывая, решим обе проблемы сразу.
Вот эти слова Седой, наконец, оценил. Уловил скрытую в них угрозу если не разумом, то верхним чутьем, без которого не выжить на верхушке уголовного мира. Понял, что это уже не пустые понты и что он, вероятно, где-то в чем-то ошибся… Но идти на попятный было поздно.
– Мочи падлу! – в голосе авторитета отчетливо прорезались визгливые нотки.
Предугадав первую реакцию своего конвоира на приказ, Павел успел дернуть в сторону головой, и опиленный приклад обреза угодил не в затылок, а в ухо по касательной. Впрочем, на пол Павел свалился почти честно, если не от потери сознания, то от резкой боли в многострадальной голове.
А над ним уже шел бой.
Три выстрела в шефа прогремели по этажам подъезда почти залпом. С расстояния двух метров промахнуться было невозможно – пули попали в грудь, голову… И, срикошетив, будто от металла, с визгом ушли в дверь лифта, обожженный спичками потолок и перегоревшую лампочку над площадкой.
Короткая очередь «калашникова» рявкнула почти в лицо гиперборею и прервалась, когда из рук у того выпорхнул сюрикен. Снаряд пробил шею автоматчика и глухо ударился в стену, забрызгав ее кровью. Второй телохранитель опоздал спустить курки лишь на мгновение. Оба патрона двенадцатого калибра выбросили картечь в потолок, а клинок гиперборея, царапая стволы обреза, проложил себе путь через глазную впадину бандита. Мертвое тело упало на пол прежде, чем хлопья побелки усыпали поле боя.
Закутанная в плащ фигура ступила на площадку последней, и трое «быков» тут же перенесли огонь на нее. Только эффективность двух «макаровых» и «ТТ» оказалась недостаточной для подавления угрозы. Не обращая внимания на пули, ящер простер вперед руку, с которой одна за другой соскользнули и метнулись к врагам три капли огня. Двое бандитов были отброшены назад. Разорванная на груди одежда тлела, из