Старый дом. Елена Владимировна Якунина
про проклятье Мякишей?
– Не-е, про хлеб не хочу, – сморщил нос Дроня, – верняк, что-то типа "дети колобка в полнолуние покрывались хрустящей корочкой" или "булочник-убийца выковыривал из батона мякиш и пожирал его вместе с колбасой на завтрак"? Жесть! Прям кишки сводит от страха!
– Дурашка, – улыбнулась Берта, откидывая со лба мальчика непослушный завиток, – это раньше были Мякиши, а теперь – Маккиш. Усёк?
– Усёк… и чё?
– Тогда жуй пирог и не перебивай. Но то, что услышишь, ты не должен никому рассказывать: ни маме, ни друзьям, ни соседской кошке. Никому! Тебе понятно?
– Поняфно, – послушно кивнул внук, запихивая в рот сразу два куска яблочного пирога. – Я фоглафен с уфлофиями договора.
Щедро плеснув в бокал коньяк "для связки слов", Берта залпом выпила. Пьяно подмигнув, принялась прохаживаться взад вперед по столовой, иногда делая крюк и в гостиную. Ее глубокий голос приятно зазвучал в Дрониной голове. Подперев ладонью щеку, он принялся наблюдать за бабушкиным променадом.
– Много веков назад на месте Ровенбрика было обычное урочище, – начало байки было не то, чтобы захватывающим, но в дальнейшем интерес представляло. – Как и положено, к небольшой деревушке прилагалось местное кладбище с часовней. И называлось то поселение Ведьмин трон. Если верить легенде, изложенной в путеводителе по городу, в темные времена средневековья погост служил надежным пристанищем несчастным людям, преследуемым инквизицией за колдовство, ибо располагался он среди болотистой местности в чащобах непроходимого леса. Но шли годы, и деревенька вымерла, лес поредел, болото иссохло и поросло мхом. На старом кладбище осталось лишь несколько надгробий да белая часовня. И наткнулся однажды на это самое место сбившийся с дороги усталый путник. Решил привал устроить. Привязал коня к раскидистому дереву, а сам в часовню зашел. Чиркнул огнивом – перед образами тень неясная встрепенулась. Дева бледноликая с колен поднялась да путнику руки озябшие тянет: "Замерзла, – говорит, – а спички отсырели, никак лампадку не зажгу".
Помог ей купец, и осветилась часовенка огоньком свечным.
"Что ж привело тебя сюда в столь поздний час, милая девушка? – спрашивает, – или заблудилась, как я?"
"Нет, – отвечает дева, – не заблудилась. Из большого города пришла, любопытно мне на могилку одну взглянуть".
"А в ясный день к могилке не пущают, что ль?"
"Не смейтесь надо мной, господин хороший, – не обиделась дева, – а только то, что надобно мне увидеть, лишь полная луна показать может".
"И что же ты увидеть хочешь?"
Замолчала дева, опустила голову, да узелок на платке теребит.
"Так что ж… – не выдержал путник, – вижу, помешал я тебе. Пошел бы дальше, да конь притомился. Думал, переночую здесь, а с рассветом к городу поскачу. Может, и тебя подвезу…"
"Так и быть, оставайтесь, – глянула ему в глаза дева. – Вдвоем не так страшно будет".
"Благодарствуй, – поклонился путник, – отваги мне не занимать".
"Поглядим,