Акционерное общество женщин. Елена Котова
Окончательную смерть осмыслить легче: похоронил, поплакал, и все дела, а умершему и самому ничего не надо, и от него ничего не требуется. А климакс – первая смерть – страшнее, потому что после нее тебя заставляют жить. Требуют, чтобы ты нашла нечто, что наполняет жизнь смыслом, а как это сделать, если я ощущаю только утрату самоидентификации? Мне нужна помощь, чтобы понять, что со мной, найти смысл и силы жить дальше. Я ищу объяснения, а вижу только, что общество даже говорить об этом отказывается. Так проще. Табу.
– И климакс, и рак – это рубежи процесса умирания. Прости, что я так в лоб говорю, это не о твоей болезни. Вся жизнь с рождения есть движение к смерти, с этим же не поспоришь.
– Ужасное ощущение – наблюдать за умиранием своей плоти и души, которая жила желаниями и надеждами, как это ни банально. А когда душе жить нечем, как женщина ты уже мертва, не ровня остальным женщинам, зачем бороться с умиранием плоти? Хочется только закрыть глаза и не видеть своей смерти.
– Полина, когда в четырнадцать лет я проснулась, а на ночнушке была кровь, тоже было страшно. Женщина в течение всей жизни проходит через рубежи, ее естество все время перерождается, она все время что-то утрачивает. Невинность, молодость, просвечивающую на солнце кожу. Ей постоянно надо осмысливать эти утраты, в отличие от мужчин. Ей больше дано без страха осмыслить процесс умирания как таковой. Включая климакс – самый выраженный из этих рубежей, грань, как ты говоришь. А мужикам хочется этот вопрос табуировать. Не потому, что именно в климакс женщина теряет привлекательность: Шурик нас к старости приговорил, когда нам было еще сорок. Им нужно это табу, потому, что они не хотят никаких напоминаний о собственном движении к смерти. Они-то сами мало что утрачивают. Зачем им думать о процессе умирания? На фиг им какой-то дискомфорт? Табу.
– Подлянка жизни в том, что внутри я ощущаю себя все той же, молодой, ничего не изменилось, а вижу бесполое существо. Это и есть утрата естества, которое сводит с ума.
– Тебе так трудно, Полин, потому что у тебя на климакс наложился рак. Основная масса женщин по поводу климакса вообще не парится…
– Это им только кажется…
– Я больше тебе скажу: и по поводу рака многие не парятся. Мы утром говорили, как об этом трубят на каждом углу, делая из этого чуть ли не шоу. Причем не только для других, часто и для себя тоже. Могу привести пример Валерии, это одна моя приятельница, ты ее не знаешь. Отрезали ей грудь, назначили химию. Я в командировке в Москве была, думаю, надо съездить, поддержать. Сидит такая фифа на диване, в мини-юбке с кружевами, в руке бокал вина, сигарета на отлете. Я рот открыть не успела… Вру, открыть успела, но не закрыла. А она: «Ничего не хочу обсуждать. Приехала из больницы, приняла душ, натерлась оливковым маслом пополам с тоником для лица, чтобы кожа от химии не сохла, макияж подробный сделала. В десять мужчина любимый придет, анестезиолог из моей больницы. Послезавтра иду делать пластическую операцию, глаза надо подтянуть». Как тебе это?
– Кать,