Неразрывность. Хроника двух перерождений. Варвара Уварова
мира, окунувшись с головой в расчёты и теории. В его мире нет иной жажды, кроме жажды дать шанс на существование тому, чего пока никто не видит, кроме него. В своей лаборатории, как в маленькой вселенной, он местное божество, вольное мановением руки и мысли созидать и разрушать.
Я потёр лоб и вымученно улыбнулся в пустоту мастерской. Что-то я ворчать много начал, какие-то отвлечённые теории строю, как оторванный от жизни старик. Ну и что, зато живу так, как мне хочется.
Я отказался от высокооплачиваемой работы, которой не хотел заниматься. Переехал в этот город и устроился на нерегулярную работу, чтобы у меня было больше времени на свои дела. Благо помогло спортивное прошлое. Иногда, правда, перепадают заказы на портреты, но я обычно не слишком много за них получаю. Картины, которые писал не на заказ, я зарёкся продавать. Они в материальном мире хранят осколки моей души. Я сознательно отказался от семьи и серьёзных взаимоотношений, потому что ни одна женщина не будет счастлива, если она лишняя в мире мужчины, ни один человек не заслуживает друга, которому наплевать.
Через полгода после переезда, когда бытовые дела наладились, я заметил, что стал рано вставать, потому что больше не было необходимости выдирать себя из-под одеяла – мне захотелось просыпаться и проживать каждый день. Через год заметил, насколько не пресыщенный изобилием человек радуется любой материальной мелочи: поймал себя на том, что радуюсь новым брюкам сильнее, чем когда-то радовался новой машине. У меня пропало ощущение, что я теряю время, потому что больше я его не терял.
Я стал гулять по улицам, внимательно следя за прохожими, выискивая отражения мыслей и чувств на каждом лице. Я разговаривал с незнакомцами, искал странных приключений и встреч. Я был открыт миру и пытался заставить мир быть открытым ко мне. Но люди оберегали свои крошечные, заплесневелые мирки. Меня часто не понимали, ругали, боялись, пару раз я даже был бит. Но меня это не волновало. Мне было всё равно.
К сожалению, пока я боролся с миром за собственную свободу, я совсем забыл об одной очень существенной детали – одиночестве.
Когда я почувствовал, что рамки и ограничения, которые устраивают общество, мешают смотреть и видеть, думать и мыслить, делать и создавать, что они натирают душу в самых нежных местах, я решил этими рамками пренебречь. Выйти за них. Сломать, наконец. И стать самим собой.
И я оказался не готов к тому, что я такой, какой есть на самом деле, просто никому не нужен. Одних начал напрягать мой излишне пристальный взгляд. Решили, что я увижу что-то лишнее, если буду смотреть на них немного внимательней. Многие люди привыкли к мимолётному взгляду, которым обычно проверяют, смотрит на них собеседник или нет. Они воспринимали других как штативы с прожекторами глаз. Эти прожектора, пыша жаром, ежесекундно нависают над ними своей стеклянной тяжестью, а они, как артисты на сцене, ярко освещены вниманием других людей. Только сам артист ничем не отличается тех, кто освещает его своими взглядами.
Хм, интересная идея,