За тридевятью морями. Владимир Ушаков
мы уверены, что советский офицер, комсомолец, должен быть, вернее сказать, и на самом деле хороший семьянин и любящий, заботливый муж и отец. Мы Вас не задерживаем больше. Держите высоко марку и честь комсомольца и готовьте себя уже сейчас к вступлению в КПСС. А для этого Вы должны быть активны, инициативны, дисциплинированны, честны, верны заветам Ильича. Всего хорошего!
– Всего хорошего!
Как только Ершов вышел из кабинета Секретарь напускается прежде всего на того члена бюро, который напоминал ему о подметном, как оказалось, письме.
– Вы что мне здесь…
– Есть письмо. Сигнал, так сказать. Мы посчитали должным на него отреагировать.
– Отреагировать. От кого письмо? Почему мне его не показали?
– Не хотели загружать, утомлять Вас.
– От кого письмо? Еще раз Вас, Голубев, спрашиваю!
– От какой-то Елены Быстровой.
– Вот именно от какой-то! Телефон, адрес этой Быстровой у Вас есть? Вы с ней хоть сначала переговорили по поводу ее письма. Нет? Значит, это анонимка! И писала это письмо никакая не мадам Быстрова! Вы понимаете, что меня подставили?! Вы, голубчики, дискредитируете в моем лице весь ленинский комсомол! В такое положение своего Секретаря поставили! Позор! Мне так стыдно было! Я еще вернусь с Вами к этому вопросу! Жаль, что сейчас спешу, – А Вы, Голубев, Голубев Вы наш сизокрылый, пишите мне объяснительную. Все! Мы еще с Вами на эту тему побеседуем!
Владимир стоит около высокого, стройного часового в аксельбантах. Солдат цепким натренированным взглядом сверяет фотографию в документе с лицом оригинала и, захлопнув паспорт, возвращает его владельцу. Козырнув, пропускает Ершова в Генштаб.
В коридоре открывается дверь одного из кабинетов. Из нее выходит полный генерал-майор и бежит потный мимо Володи. Ершов, нервничая, прохаживается по коридору. Идущий мимо Владимира генерал-лейтенант приветствует его кивком головы. Володя, став по стойке «смирно» тоже ему кивает в ответ. От неожиданности, что с ним первым здоровается генерал, как-то растерянно и робко. Вскоре и Ершова приглашают за дубовую дверь, где его встречает полковник с золотой заколкой для галстука и широкой золотозубой улыбкой:
– А, женатик! Заходи! Заходи! Заждались. Садитесь. Тут, значит, такое дело. Отгуляли отпуск?
– Отгулял.
– Мы подумали… Поскольку в Москве сейчас нет потребности в переводчиках испанского языка…
Удивлению Владимира нет придела:
– Как так нет? В Москве и нет?
– Так! Нет! Сейчас нет!
– Я из Москвы никуда не поеду! Я – москвич.
Полковник багровеет и подскакивает на стуле:
– Поедите, лейтенант! Как миленький поедите! Куда пошлем, туда и поедите! Куда Вы денетесь? Присягу давали? Давали! Или желаете под военный трибунал? За дезертирство? Очень даже можем устроить! В Норильск тебя…
– Вас.
– В Норильск Вас, конечно, нельзя послать. Хотя следовало бы.
– Это почему следовало?
– Получили