Без благословения. Роман, сотканный из дневниковых записей офицера, служившего в Группе советских войск в Германии в 1950-х. М. М. Колесников
очень милые ребята, – ответила Лени, – особенно старший лейтенант. Он учит меня правильно говорить по-русски.
– По-видимому, с успехом, прогресс налицо, – с лёгкой иронией заметил я.
– Правда? – обрадовалась Лени. – Вот видишь. Тебе я нужна для совершенствования знаний немецкого языка, а они помогают мне изучать русский.
Настроение было испорчено, и я промолчал, чтобы не показывать своё недовольство. Пауза грозила затянуться.
– Мне говорили, Вальтер, что ты теперь стал, как это говорят, большой шишка, и я подумала, что тебе книги больше не нужны.
– Кто это сказал?
– Неважно. Я получила точную информацию. А как тебя зовут на самом деле?
– Владимир, Володя, – несколько смущённо ответил я, застыдившись, что до сих пор не сказал это сам. – Я думал, что в Германии лучше, когда имя звучит по-немецки. Как-то привычнее, что ли.
– Володя, – повторила Лени, – да, это похоже на Вальтер. Но я буду тебя звать Володя, хорошо?
– Конечно, Лени. Володя, Володя Дежнёв.
– Я знала это, конечно, но хотела, чтобы ты сам сказал.
– Откуда ты знала?
– О, у меня есть собственная разведка. Но ты выйди сейчас, Володя, и зайди через стройку. Уже время закрывать магазин, может, кто-нибудь наблюдает.
Когда я осуществлял этот конспиративный манёвр, мне показалось, что оба офицера прогуливаются, как принято говорить, в пределах зрительной связи.
– Неужели? – рассмеялась Лени, когда я рассказал ей об этом. – Однако они стремятся форсировать события. Впрочем, все русские хотят скорее перейти от слов к делу. Это что, национальная черта характера?
– Значит, и я тоже?
– Нет, Володя, нет. Я, конечно, шучу и не имею никакого желания зачислять этих офицеров в число своих поклонников, хотя они довольно мило развлекали меня эти дни, несмотря на траур. Тебя так долго не было, Володя…
– Лени, ты же знаешь… Умер Сталин.
– Я всё знаю и всё понимаю. Наверное, все русские, кроме этих офицеров, сидели в казармах, словно чего-то испугались. Кругом траурные флаги, все ходят с постными лицами, даже те, кто, как и я, имеют причину радоваться смерти Сталина. Ведь до сих пор не могу простить ему поздравления Черчиллю за бомбардировку беззащитного Дрездена. В субботу же после обеда небо почернело, сделалось совсем темно, и над городом пронёсся снежный шквал…
– Точно-точно, я как раз вышел в это время на улицу и заметил, как сразу похолодало.
– Я же перепугалась и зажгла электрический свет, так стало темно в магазине. Только вот до сих пор не пойму: или господин бог послал этот шквал в знак траура на смерть Сталина, или это черти тащили его душу в пекло. Но дело не в этом. Просто вчера в воскресенье я пришла сюда в магазин и, как дурочка, ждала, что ты хотя бы позвонишь.
– Лени, я настоящий осёл!
– Ничего, Володя, я всё понимаю. Но сегодня мне надо идти на занятия.
– Плюнь ты хоть раз на них!
– Как-как?
– Плюнь и не ходи.
– Это,