Лесная ведунья. Елена Звёздная
большая удача, чтобы быть просто случайностью.
А потом я увидела его.
Впрочем нет, его не сразу – сначала тень, клубящуюся тень несправедливости, что нависала над ним будто туча, что отравляла его, словно яд, что порвала его душу давно и безвозвратно. Несправедливость была жуткая, даже дышать стало трудно. Несправедливость – была приговором его. А мужчина… Самый страшный из всех. Худой, в шрамах, и даже взгляд на меня не поднял, словно в целом утратил и намек на любопытство. Как труп, только жив еще был, да вряд ли его это радовало. И сдается мне – наложил бы он на себя руки, да только в отличие от остальных – ошейник на нем уже был, стало быть и амулет подчинения имелся.
– Пропусти нас, госпожа Лесная Ведунья, – взмолился подошедший Савран, – корабль ждет, да и юношей от участи страшной спасаю, ведаете ведь.
Ведаю, да. Многое ведаю. Ведаю даже то, что не следовало – за мужчиной этим беда придет. Беда страшная, для слишком многих гибельная. Беда, я на губах ее вкус ощущаю, как чувствую и вкус смерти стоящего рядом со мной сына кузнеца. Беду ты везешь, Савран сын Горда, беду страшную. И может, стоило бы оборвать жизнь пленника здесь и сейчас, нетрудно ведь – ядовитые шипы призвать и не будет беды, не будет горечи напрасных смертей, да только… несправедливость и так над ним. Жгучая, жуткая, невыносимая несправедливость.
И что же ты выберешь, ведунья лесная, беды избежать малой кровью, или исправить несправедливость?
– Пропущу я тебя, Савран, – проговорила, в пленника вглядываясь, – и пропущу, и на тропу тайную выведу, так что у корабля своего через час будешь, да только…я, знаешь ли, женщина, мужчину хочу.
И пленники, что с интересом на меня поглядывали, в едином порыве назад отпрянули, явно не желая становиться моим мужчиной. Всех проняло – даже этот, с глазами застеленными пеленой ненависти, голову поднял, да на меня так посмотрел, что идея с шипами ядовитыми единственно верной показалась, единственно правильной.
– Помилуйте предки! – испуганно отшатнулся от меня Савран.
– Хе-хе, – мерзко шепелявя, похихикала я.
И передернуло даже пленника. На меня он теперь смотрел не с ненавистью – напряженно скорее, словно почувствовал, какого «мужика» ведьма выбрала.
– Да как же… не пойдет никто, госпожа, – растерянно пролепетал Савран.
– Этот пойдет, – я указала крючковатым пальцем с жутким черным когтем на пленника. – Ты мне амулет подчинения дашь, он и пойдет. Не так ли, Савран?
И взгляд перевела на сына кузнеца. Думал работорговец не долго – с шеи снял амулет, да мне протянул с поклоном. Я же амулет концом клюки подхватила, но даже ей, моей верной помощнице не по себе стало – амулет рабский из дерева делают, из меди в крайнем случае, но чтобы из закаленной стали с серебром?! Ох Савран-Савран, это ведь не просто амулет, это артефакт волю ломающий, что ж ты, сын Горда, не увидел подставы такой?
Подняв взгляд от артефакта, посмотрела на бледного купца и сказала едва слышно:
– От беды я тебя уберегла. От большой