На чужом пиру. Серик Асылбекулы
вконец измотанным, когда по бесконечной ухабистой степной дороге автобус подходил к аулу Акиин. Подташнивало от тряски и выхлопного газа, где-то пробивавшегося в салон. Сагила, та и вовсе еле держалась на ногах. На каждом ухабе, на резком повороте она делала страдальческое лицо, закусывала губу, всем своим видом показывая, как страдает и как покорно переносит идиотские бредни мужа.
Только четырехлетнему сынишке все трудности были нипочем. Широко раскрыв глаза, Ерлан с восторгом озирался вокруг, то и дело тормоша удрученную Сагилу:
– Мама! Мама! Смотри!
Лицо матери озарялось: господи, как мало надо для счастье в этом возрасте. Как хорошо быть ребенком!
Когда автобус остановился на краю аула с несколькими десятками домов, рассыпанных на белом такыре, Ерлан первым ринулся к выходу. Как обычно, жители аула высыпали из домов, с радостной благодарностью встречая единственный транспорт, связывающий их со всем миром.
Автобус ждали все: взрослые поглядывали на него из окон и дверей домов, а ребятишки во всю прыть мчались к остановке, едва он показывался на горизонте. И теперь толпились возле распахнувшейся двери салона, нетерпеливо заглядывали в окна, словно не верили, что так мало людей прибыло в их аул. Пассажиры высаживались неторопливо, держались отчужденно и важно, будто прибыли из самой Москвы.
– Ерлан! – радостно закричала длинноногая семиклассница, дочь Елемеса. Волчком подскочила к мальчонке, прижала его к груди, счастливая, оглянулась на своих подруг: «видите, к нам гости приехала». Затем, увидев усталое и беспакойное лицо тети Сагил, сутулящегося от тяжести сумок дюдю Толеутая, покраснела:
– Здравствуйте…
– Ну, как, Жанылган?.. Все нормально? Все живы-здоровы? – спросил Толеутай, потому что нужно было что-то сказать племяннице. – Сваты приехали?
– Приехали…
– Когда?
– Вчера приехали, – ответила Жанылган, потупившись, ковыряя землю носками бабушкиных калош, в которых выскочила на улицу.
– Ну, вот, и мы тоже заявились, – сказал Толеутай, желая закончить разговор шуткой. – Ну-ка, бегите домой!
И без того смущенная вниманием уважаемых гостей из города, длинноногая смуглянка кинулась к дому, чуть ли не силком волоча за собой Ерлана. С полдороги закричала матери, ставившей перед домом самовар:
– Апа, дядюшка приехал!
– Что-что? – мать, не поняв торопливого оклика, приложила ладонь ко лбу, щурясь на неуклюже мчавшуюся дочь, на семенившего за ней мальчонку.
– Говорю же, дядюшка приехал, – снова закричала девочка, сердясь на спокойствие матери.
– Ойбай-ау, неужели деверь из города? Что же ты так сразу и не сказала? – женщина засуетилась. – Эй, дед, с тебя причитается за хорошую весть – твой младщий брат с невесткой из города приехали. – И, бросив щипцы для угля, эта нестарая еще, но дочерна загорелая женщина кинулась навстречу гостям,