Аллея всех храбрецов. Станислав Хабаров
«Узором». «Приделали „Узору“ ноги, – комментировали „сапоги“. – Вася кому угодно плешь проест».
– Народы, – заходил Вася, – с виду уважаемые, а по делу – тягомотники. Как вас на дело подвинуть?
– Вася, – отвечали ему, – кончайте заниматься ерундой.
– А это, – рассуждал Вася, – как взглянуть. При объединении «Марсов» и «Венер», помнится, вы тоже выкаблучивались, говорили: вместо прекрасных объектов – ублюдок и рахит. А ныне «гибрид» для вас чуть ли не верхом совершенства.
– Очень просто, – возражали «сапоги», – скажем, у вас рождается дитя, и вы обязаны его полюбить, а не привередничать.
– Вам и предлагается – полюбить «Узор». Ей богу – чудаки. Свои же двигатели и полное право их совершенствовать.
– И на здоровье – совершенствуйте, но не лезьте на борт. Не охота на ваши выдумки тратить жизнь. Ведь как это? Мелькает что-то перед глазами и думаешь «важное-неважное», а это ничто иное, как твоя жизнь.
– Жить нужно так, – балаганил Игунин, – словно остался один год.
– День.
– Нет, год. Не меньше десяти месяцев, не то прожигание жизни пойдёт.
– Выходит, – резюмировал Вася, – задумали тянуть резину?
– Объясняю, в ваших же двигателистских терминах: датчик поставлен в камеру и затянулся импульс последействия.
– В камеру?
– В комнату.
«Это обо мне они. Паршиво-то как, – мучился Мокашов, – и зачем он согласился сесть в их комнату?»
– Называют датчиком, – жаловался он Вадиму.
– Не слушай их, – утешал его Вадим, – у них двухнедельный кризис жанра, и в результате они выздоровеют или отомрут. А ты у нас – новорождённый и у тебя всё впереди.
«Сочувствие – низость», – считал прежде Мокашов, но теперь ему как раз не хватало сочувствия. По крохам собирал он его с разных сторон. Вначале он многого не понимал. Деловые бумаги и отчёты писались особым птичьим языком: УМРД, СУБК, ИД. Выручил Вася. Он как-то молча уселся в углу и долго писал, поднимая глаза к потолку, а в результате вручил Мокашову список сокращений.
Изредка приходя в отдел, Вася одинаково начинал:
– Как дела, настроение, состояние? Клепсидрой себя не чувствуете?
– От чего клепсидрою, Вася?
– А время течёт через вас.
– Что вы, Вася, в этом-то муравейнике.
– Вы многого не видите, и мир вам муравейником кажется. А в муравейнике собственная система и её с ходу не понять.
– Зубрить приходится.
– И хорошо, а то в двадцать пятом – сплошные открытия. Время от времени начинается: мы – молодцы и открыли… А разберутся, оказывается, Клеро, тридцать четвёртый том, в сноске. Советую вам поскорее войти в основной состав.
– А как? Подскажите, Васенька? Что нужно прежде всего?
– Скажу вам: многое. Не ошибиться, например.
– Ни разу? Как же?
– А проверять некому. Ошибающийся выбраковывается. И каждый раз требуется решать: