Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии. Лариса Никифорова
сильных и опасных духов, в-третьих, наконец, в выполнении вождем ритуальных и культовых функций»[40]. С этими формами сакральной легитимации власти связаны основные типы царских сюжетов: инвеститура, ритуальные портреты царей с атрибутами магической власти, жертвоприношение царя. Специфически царскими считаются сюжеты военной и охотничьей тематики: «В Египте, но в особенности в Халдее и Ассирии и еще более у Ахеменидов царская охота занимает почетное место рядом со сценами побед государей, даже принимает иногда почти иератические формы, выявляя, таким образом, сверхъестественный и символический характер подвига государя, убивающего зверя»[41].
Система сюжетов в отделке дворцовых залов Древности преемственна по отношению к изобразительным текстам «священных мест» – храмовых и погребальных комплексов. Детально разработанная иконография императора в искусстве Древнего Рима, обнаруживающая тесную связь с царскими сюжетами Древнего Востока, легла в основу императорской тематики изобразительного искусства Византии и Европейского средневековья.
Политическая власть, как известно, основана на силе и богатстве – собственности. Между тем Древности свойственны особые представления о собственности. Как отмечал В.Н. Топоров, собственность в мифопоэтической традиции Древности мыслится как «плоть», как некое «внешнее тело» владельца[42]. С царем такие представления связывались особенно отчетливо. «Плотью» царя, его непосредственным и прямым продолжением являлся и его дом, и его царство.
В древнеиндийской концепции политической власти совпадали такие качества царя как обладание физической силой и наличие казны. Фискальная функция государства (сбор налогов) выглядела как кормление царя, сам налог как еда царя. Накопление богатств ассоциировалось с насыщением царя и с ростом его царства-«плоти». Представление об органах власти как органах тела царя, носило не метафорический, но буквальный характер[43]. Разнящиеся в деталях, но принципиально подобные представления о царстве и о дворце как «теле» царя свойственны и другим цивилизациям Древности[44].
В Древней Индии жилище строилось как бы по чертежу вселенского тела первочеловека Пуруши – его моделью являлась мандала. Части мандалы и части жилища соотносились с частями тела Пуруши. Существовали жизненно важные, особенно ранимые части дома – в них нельзя было вбивать колышки, устанавливать столбы, так как это могло отрицательно сказаться на самом хозяине[45].
Восприятие дворца как «тела» царя объясняет практику возведения для каждого нового царя собственной резиденции. «Существует обоснованная гипотеза, – отмечал А.В. Бунин, – о путях развития столичных городов Египта: в каждое новое царствование фараона создавали новые резиденции… Со временем новый дворец окружали со всех сторон жилые кварталы, и этот вновь возведенный городской организм срастался с остальным городом. Весьма вероятно, что колоссальные
Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1964. С. 337.
Грабар А. Император в византийском искусстве. М., 2000. С. 148–149.
Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. М., 1983. С. 266; Stein R. L’habitat, le monde et le corps humai en Extrème.– Journal Asiatique, t. CCXLV. 1957, fasc. 1. P. 45–48.
Романов В.Н. Древнеиндийские предания о царе и царстве // Вестник Древней истории. 1978, № 4. С. 26–33.
Ардзинба В.Г. Хеттский строительный ритуал // Вестник древней истории. 1982, № 1. С. 109–119; Мартынов А.С. Представления о природе власти в китайской официальной традиции // Народы Азии и Африки. 1972, № 5. С. 72–82; Моисеева Т. Царская власть у фригийцев // Вестник древней истории. 1982, № 1. С. 119–129; Саркисян Г.Х. Обожествление и культ царей и царских предков в древней Армении // Вестник древней истории. 1981, № 2.
Вертоградова В.В. Архитектура // Культура Древней Индии. М., 1975. С. 302.