Жить в присутствии Бога. Архимандрит Эмилиан Вафидис
удалось подрезать нам крылья, убедив нас в том, что мы никогда не станем бесстрастными. Так мы остаемся в рабстве у своей плоти и у сатаны. Напротив, как только мы всем сердцем исповедуем, что Бог призвал каждого из нас к бесстрастию, это сразу изменяет всю нашу жизнь: душа преисполняется надежды и райского веселия, мы чувствуем внутренний простор и свободу.
Такова наша православная вера, таково святоотеческое учение, таково подлинное христианское сознание. Почему же происходит с нами это изменение? Потому что мы начинаем осознавать, что мы, сквернейшие из всех людей, можем стать непорочными и преподобными, стоит только нам захотеть и попросить у Бога. Вы спросите: «А что если Бог потребует от меня десять, двадцать, тридцать или даже семьдесят лет подвига?» Но что такое семьдесят лет в сравнении с уготованной нам вечностью? Всего лишь дым, сон [3, 246–248].
Блажен тот, кто достиг чистоты и бесстрастия в настоящей жизни и в чьей душе не найдется никакого следа, оставленного врагами.
Человек, не стяжавший мира и бесстрастия в этой жизни, достоин сожаления. Внутри него бушуют инстинкты, бесчинствуют грехи против нравственности или грехи, происходящие от слабого произволения, такие как леность, тяга ко сну, чревоугодие. Ясно, что сон – это грех произволения, потому что тот, кто хочет, спит, а тот, кто хочет, бодрствует. Человек, который спит без меры, – как бы и не человек, он будто не живет, не думает, не действует. Из глубин человека восстает ад, который так страшен, что поражаешься глубине падения человека, образа Божия.
Напротив, тот, кто достигает чистоты и бесстрастия, пребывает в радости, ликовании, спокойствии.
Некоторые смотрят на бесстрастие как на что-то очень страшное и трудное. Это особый бес всеми способами внушает нам подобное чувство – и у нас опускаются руки. Но именно для бесстрастия мы созданы Богом. Трудно ли вырасти колосьям из зерен пшеницы, которые ты сеешь? Для нас непостижимо то, как это происходит, но для Бога это очень легко. Ты сеешь и уходишь, всю зиму отдыхаешь, а пшеница всходит сама по себе. «Земля сама собой дает плод», – говорится в притче Господней (см. Мк. 4, 26–28). А как мы воспринимаем всё это, как ощущаем, как переживаем? Как нечто крайне трудное! [1, 369–370].
Уму необходимо быть глухим к внушениям страстей. Стань глухим к тому, что говорят тебе страсти. Чтобы достичь бесстрастия, необходима такая борьба и соблюдение стольких условий, что хотя мы и говорим, что будем все это исполнять, но на самом деле никогда на это не решаемся. Ведь нам это дорого обойдется, и потому мы на это не соглашаемся. Например, я принимаю решение спать на полу и тут же слышу внутренний голос: «Ты так спать не сможешь: поворочаешься на своей подстилке, помучаешься час-другой, а потом будешь вынужден долго отсыпаться, чтобы восполнить потерянный сон, тогда как на кровати ты сразу уснешь и тебе хватит двух часов». Эта мысль кажется здравой, но на самом деле нам ее подсказывает наша страсть.
У тебя болит желудок. И