Фэнтези или научная фантастика? (сборник). Марина и Сергей Дяченко
распрямлялись медленно, слишком медленно, и Станко казалось, что они специально кивают стражникам, будто приглашая: сюда! Здесь он!
А потом он и вправду перестал дышать, потому что на место, где он стоял пять минут назад, высыпали всадники.
Их было восемь или девять; вжавшийся в землю, съежившийся Станко видел огромные копыта черных лошадей, безжалостно давившие траву, огромные сапоги в стременах, огромные черные арбалеты за спинами плечистых, мордатых, облепленных железом молодчиков… С седел свисали петли арканов; Станко смотрел, не в силах оторвать глаз.
Лошади топтались на месте, и каждое копыто продавливало в земле глубокую круглую вмятину. Всадники вертели толстыми шеями; один взглянул, казалось, прямо Станко в глаза – и у того мучительно сжались все внутренности, он слезно пожалел, что не родился древесным клопом…
Потом кто-то, вероятно, начальник, крикнул резкую неразборчивую команду, и вся свора сорвалась с места, вздымая выдранные с корнем пучки травы, и в секунду пропала из глаз.
Станко почувствовал, как по расцарапанной щеке его ползет тяжелая капля крови.
Из кустов чуть правее поднялось белое лицо Илияша. Браконьер сглотнул и прошептал, округлив глаза:
– Без собак они были. Добрые духи, без собак.
Никакие капканы, никакие ловушки, никакие скелеты на веревках не могли напугать Илияша так, как напугали его несколько стражников на черных лошадях.
Колючие кусты пощадили верткого браконьера – мне бы так, с мрачной завистью думал Станко, слизывая кровь то с одной глубокой царапины, то с другой. Одежда его висела лоскутками, как на балаганном актере. Даже добротному заплечному мешку досталось, что уж говорить о ладонях, о щеках, об ушах!
Станко слизывал кровь и угрюмо слушал причитания Илияша, тащившегося впереди:
– Без собак… А если б с собаками, уже б на дыбе висели… Зачем мне твое золото на дыбе? Зачем, а?
Илияш обернулся и заглянул Станко в глаза с горьким упреком, переходящим в обвинение:
– Зачем золото в пыточной, а? Нашел парень старого дурака, монетками позвенел, и тащись, Илияш, смертушке навстречу… Да если бы просто смертушке… – он отвернулся и побрел, не поднимая головы, обращаясь к замшелым корням под ногами:
– Тебя они, может, и пожалеют… Повесят, и ладно. А меня они знают, знают, понимаешь! Я сбежал… Я карту спер…
Он вдруг остановился и сказал совсем другим тоном, спокойно, деловито:
– А у князя в замке чудесная камера пыток. Видывал я одним глазком… Ну чего там только нет! Ты, парень, и представить себе такого не можешь. Дивная камера, ни в чем недостатку не будет!
Тем временем путников обступил лес; на первой же поляне, затерянной в молодом густом ельнике, Илияш сел – вернее, упал, будто у него подкосились ноги.
Станко сам собрал хворосту и сам разжег костер; Илияш сидел безучастно, глядя прямо перед собой и беззвучно шевеля губами. Станко пару раз вопросительно взглянул на него – тот не ответил.
– Да не трусь ты, – сказал Станко, когда огонь