Ждать ли добрых вестей?. Кейт Аткинсон
почему воля не ее. Ну, объяснила доктор Траппер, бизнес «Нила» «забуксовал». (Его «подвели», и «что-то там не выгорело».) Заговаривая о бизнесе мистера Траппера, доктор Траппер щурилась, будто пыталась за много миль разглядеть очень мелкие буковки.
Из поликлиники доктор Траппер то и дело звонила домой – проверяла, как там детка. Доктор Траппер любила с ним болтать и произносила долгие монологи, а детка между тем глодал телефонную трубку. Реджи слышала, как доктор Траппер говорит: «Привет, солнышко, как твои делишки?» и «Мамочка скоро придет, не обижай Реджи». И еще доктор Траппер все время цитировала обрывки стихов и детских песенок, она их помнила просто сотни и частенько выдавала вдруг: «Дили-дили-дон, мой сыночек Джон» или «Жоржик-коржик-пирожок»[24]. Она много знала такого – очень английского, глубоко чуждого Реджи, которая выросла на «Вот буренка Кэти Бэрди» и «Какая красуля, вот это красуля, прекрасница Джинни Макколл»[25].
Если детка спал, доктор Траппер просила Реджи позвать к телефону собаку.
(– Ах да, я забыла предупредить, – сказала доктор Траппер в конце «собеседования», и Реджи подумала: ой-ой, у нее двухголовый ребенок, дом стоит над пропастью, а муж – чокнутый маньяк, но доктор Траппер сказала: – У нас собака. Ты любишь собак?
– Ну знамо дело. Обожаю. Правда. Чесслово.)
Говорить собака не умела, но что такое телефонный разговор («Привет, псина, как там моя красавица?»), соображала получше детки – Реджи держала трубку возле собачьего уха, а Сейди внимательно слушала.
Впервые ее увидев, Реджи переполошилась – громадная немецкая овчарка, ей бы стройки охранять.
– Нил боялся, что собака заревнует, когда родится ребенок, – сказала доктор Траппер. – Но я бы жизнь свою ей доверила, и жизнь ребенка тоже. Я знаю Сейди сто лет – я дольше знаю только Нила. У меня в детстве была собака, но она умерла, а потом отец не разрешил завести другую. Отец теперь тоже умер, так что сама видишь.
Реджи не поняла, что должна увидеть.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Такая потеря.
Прямо как в полицейском сериале. Она говорила про собаку, а доктор Траппер решила – про отца.
– Ничего, – сказала она. – Он сам себя намного пережил. Зови меня Джо. – На собаках доктор Траппер была помешана. – Лайка, – говорила она, – первая собака, полетевшая в космос. Через несколько часов умерла – высокие температуры и стресс. Ее нашли в приюте, забрали, она-то, наверное, думала, ее домой возьмут, в семью, а ее отправили на самую что ни на есть одинокую смерть. Как это грустно.
Отец доктора Траппер пребывал на этапе полураспада в книгах – он был писатель, когда-то, говорила доктор Траппер, очень модный («Некогда знаменитый», – смеялась она), но книги его «не прошли проверку временем».
– Вот и все, что от него осталось, – сказала она, листая заплесневелый том под названием «Лавочник». – А от матери ничего, – прибавила она. – Иногда я думаю, хорошо бы расческу, гребень, такое, чего она касалась каждый день, что было в ее жизни. Но ничего нет. Все может исчезнуть, Реджи, – никогда этого
Пер. И. Родина.
Доктор Траппер здесь и далее обильно цитирует английские детские стихи и песенки («Рифмы Матушки Гусыни» и т. д.). Реджи выросла на шотландских народных песнях.