Диалоги со смертью. Алексей Комов
поехала в сторону крематория тоже никто внимания не обратил. Обыденное дело. Мало ли таких автобусов?
Все живут жизнью. Жизнью, где смерти нет.
И я так жил. До вчерашней полуночи.
Сегодня стал жить смертью.
Хотя, как выяснилось, что жизнь, пропущенная через фильтр смерти, временами становится даже свежее. И начинаешь своё бытиё ощущать острее.
Смерти я тоже начинаю воспринимать иначе, чем это было до того.
Вот сейчас я понял, как обычно воспринимает человек смерть.
Первая стадия жизни – это абстрактно-теоретическая возможность окончания жизни. То есть ты осознаешь, что, в принципе, смерть есть. И это страшно! Но для тебя это настолько отдаленная перспектива, что и думать об этом не имеет смысла. Нет, и страх есть, и жуть иногда пробирает. Конечно, она пугает, как все очень незнакомое, страшное, хотя очень далекое от тебя. Как правило, это происходит в совсем зеленом возрасте. В этот момент человек, даже сталкиваясь с тем, что, кто-то утрачивает свою жизнь, к себе напрямую не относит это событие. Правда, если ушедший человек не был очень близок тебе.
В противном случае, человек переходит на вторую стадию. Констатирующую. Ты понимаешь, что смерть-то в принципе есть. И она уже в тебя поселяется, приобретая конкретные очертания и ощущения, через ушедшего близкого человека. Точнее эмоции, когда осознаёшь, что его уже нет и никогда не будет! Но все равно – от тебя реальная твоя личная смерть очень далека. Даже если рядом с тобой погибают люди, или ты получаешь известье, что человек, с которым ты только что общался, попал под машину, осознания того, что это уже твое – нет. Наоборот. Это их! Но ты-то все равно будешь жить долго. Всегда! Хотя того страха, что был на предыдущей стадии уже нет. Более того, временами хочется даже поиграть с ней, подразнить. Я, например, в одном доме видел целый альбом, где семья снималась… вместе с покойником. Никаких психологических отклонений. Просто покойник лежал в гробу. А живые домочадцы окружают усопшего. На следующей – уже один из тех, кто стоял у того гроба, сам оказывался в центре фотографии уже внутри домовины. Так – целый альбом. Каждый раз один из домочадцев попадал на центральное место коллективного портрета как главный герой композиции. Жуть!
А люди гордились своей традицией. Гостям показывали этот семейный альбом! Потом я узнал, откуда появилась такая нетривиальная коллекция семейных фотографий.
Во всяком случае, в России. Она начала появляться в столице Империи в XIX веке. Возникла мода среди небогатого купечества, обеспеченных мастеровых и разночинцев включать одной из статей расходов на похороны – фотографирование умершего. В те времена запечатлеть человека на память было достаточно дорого, поэтому зачастую посмертная фотография была единственной возможностью оставить память о человеке. Потом эта традицию подхватили и в других местах. С распространением и удешевлением фотодела эта странная традиция превратилась в экзотику. Но не умерла. В тридцатые годы уже 20 века об этом вспомнили советские служащие из привлеченных по партийно-комсомольской