Возьми, если сможешь. Том I. Alex I
взглянул на Маркуса – тот стоял, потирая мокрые от пота ладони. Охотник с ужасом смотрел себе под ноги, губы его дрожали. Толпа людей вокруг начала медленно расступаться, подскочившая к эльфу Лаурен потянула его за руку, но он отдернул ее и остался стоять рядом с тем, с кем делил последние пять дней. Впрочем, для него это и была вся жизнь.
Трактирщик двинулся вперед. Вскрикнув, Маркус развернулся и бросился бежать, однако брошенный вслед ему тесак, попав рукоятью, сшиб его с ног. Мимо Ноэля пронесся Гектор, став неожиданно быстрым. До нюха мечника долетел терпкий запах пота и хмельных специй. Люди в страхе разошлись, образовав широкий круг вокруг Маркуса. Стоная от боли, он кое-как поднялся, но тяжелая рука сзади уже легла на его плечо и сжала так, что все услышали, как хрустят его кости. Охотник вскрикнул, ноги его подкосились, и он начал падать, повиснув в мертвой хватке босса.
– И это ничтожество испортило мою дочь… – размышлял вслух трактирщик, смотря на безвольно болтающийся затылок Маркуса.
– Отец! – Крикнула навзрыд Си с того конца улицы, что вел на площадь. У девушки был громкий, звонкий голос, дрожащие вибрации которого разносились, должно быть, на кварталы. Но мечник этого не слышал. В это же мгновение Гектор, крепко держа Маркуса за плечо, обхватил ладонью его голову, и с омерзительнейшим звуком рвущейся плоти и лопающихся сухожилий вырвал её. По окружающей толпе прошла волна ужаса. Ноэль посмотрел в лицо этой голове – с раззявленным ртом, закатившимися глазами, подернутой гримасой смерти, застывшее где-то между мукой телесной боли и блаженством вечности. Но этот звук…
Гектор бросил голову к ногам прибежавшей дочери. Упав, голова Маркуса сделала несколько оборотов, пока не установилась лицом к Си, будто бы спрашивая у девушки вывалянными в песке губами, неужели одна ночь с ней стоит так дорого. Девушка упала на колени и разрыдалась.
Уходя, трактирщик даже не посмотрел в сторону Ноэля – только схватил за запястье свою дочь и медленно зашагал обратно, в свою обитель сигаретного дыма, скрипучих постелей и крепких напитков.
Ноэль еще какое-то время стоял, погруженный в себя, ощущением целого чувствуя, как вокруг разгорается нечто суетливое и тревожное, но он до самого конца не хотел возвращаться в реальность, омерзительную и несправедливую.
Он смотрел на голову своего друга. Что это, в сущности, был за человек? Эльф не смог бы ответить. Он хорошо его знал, и не знал одновременно. Родители, девушка, возраст, образование, религия, политические взгляды – спроси у него хоть что-нибудь из этого, и ничего, кроме молчания. И все же они были знакомы пять бесконечно долгих дней, а день здесь, в этом мире, шел, должно быть, за год. Ноэлю было легче так думать. Уж если тебе трудно, то всегда приятней считать, что труд этот невыносимо огромен.
Шум вокруг усиливался, мечнику все сложнее было удерживать тот взгляд в никуда, которым смотрит каждое разумное существо,