Сотник из будущего. Южный рубеж. Андрей Булычев
уже раз задавался вопросом, что же им теперь делать. Рядом с ним сидели такие же мокрые и промёрзшие до костей разведчики Сева, Родион и Мартын и угрюмо сушили одежду.
– Должен быть какой-то выход, мужики, должен, думайте! – и снова молчание и сосредоточенное сопенье ребят было ему ответом.
Так и не найдя никакого выхода, все уснули на набросанном на прогретую землю лапнике, тесно прижавшись друг к другу, и только посменный часовой чутко вслушивался в ночные шорохи леса.
Утро начиналось с весёлого гомона птиц и ранних лучей весеннего солнышка. Снега после дождя практически не осталось, и везде виделась светло-зелёная радующая глаз зелень. Вот-вот должны были уже раскрыться почки на деревьях, и тогда весь лес покроется молодой листвою. Настроение как-то само собой поднялось, и командир озвучил единственно возможный и реальный в их случае план. Следовало разбиться на две пары, и каждой пройти вверх и вниз по течению, внимательно осматривая прибрежные заросли. Оставалась только надежда найти какое-нибудь средство переправы и вот эту надежду, им и следовало использовать.
Родьке с Севой досталось подниматься вверх по течению особо «не отсвечивая», и они, таясь, кустами пробирались вдоль своего обрывистого берега.
– А если бы плот покрепче связать, Сев, неужто бы мы сюда не доплыли тихонько, из самой что ни на есть усадьбы сплавом? – фантазировал в слух Родион.
– Ага! При такой-то быстрине и порогах вверху?! Да нас бы враз разметало на стремнине или бы о корягу так долбануло, что вообще ни один не выплыл, – охладил его мечты более взрослый и опытный Севастьян, – Даже сейчас тут, где внизу по реке течение спокойней, и то на плоту будет сложно выплыть. Да и строить его только из сушняка можно, а это пару дней точно займёт, а то и более, причём с учётом того, что всю нашу одежду на верёвки пришлось бы порезать для увязки.
Родька кивнул, соглашаясь, и вдруг его глаза, обшаривающие небольшую прибрежную бухточку с водоворотом, зацепились за какой-то тёмный предмет, что лежал в корнях большого и раскидистого дерева. Он подошёл поближе и остолбенел! У подмытого рекой берега, под корнями нависшего дерева, закиданного ветками и листвой, виднелась часть днища одногодревка или долблёнки, как её ещё называют.
– Сева, сюда иди! – не сдержавшись, громко вскрикнул разведчик. И уже через минуту они вместе сбрасывали хворост и листву, освобождая от мусора лодку.
– Вот ты везу-учий, Родька! – протянул напарник, разглядывая плоскодонную, вытесанную из единого ствола посудину, – Локтей десять в длину будет. Старая, конечно, и рассохлась порядком, но думаю, что починить, да проконопатить вполне можно. Нам для переправы самое то, пойдёт! Ты давай-ка, счастливчик, дуй за нашими, а я тут пока смолы поищу да начну её чинить, чтобы время зря не терять – и Родька что есть духу понёсся за второй парой, что осматривала нижний участок реки.
– Вот не зря я у командира под Крестцами тебя выпросил! В первый же день как тебя у Бондаря отбили, я понял, что годный ты для дозорной службы