Мир для троих. Э. Н.
означает гемофобия. Инсектицид и инсектофобия – какое облегчение не страдать ею.
Или так, мы смогли сообразить, что означает синдром Ван Гога, когда вспомнили об отрезанном ухе, точнее, небольшой его части, как поправила позже наша подруга-балерина. Над синдромом Мюнхгаузена думали дольше, не очень-о легко догадаться, что страдающие недугом рассказывают не небылицы в принципе, а конкретно придумывают себе болезни.
Кроме робототехники, нашими гостями бывают «Современная медицина» (в которой и текст понимать не так важно – зато фотографии невероятные), «Самолётостроение», «Профессиональный гримёр», «История эмоций». По правде, мы не учёные. Даже не пытаемся специально запомнить хоть что-то. Игра со словами и та не является целью. Но как это невероятно – войти в двери чужого мира! Взять с полки книгу, которой, ну просто никак не должно было оказаться в твоей жизни. Что касается «склада» в голове, против которого выступал Шерлок Холмс, нас он не смущает. В конце концов, все знания состоят из одних и тех же слов, перетасованных по-своему. На каком-то этапе философия пересекается с физикой, а мы выуживаем из стопки библиотечных книг «Апории Зенона»[1]. Старенькое, потрепанное, отвыкшее от прикосновения пальцев, издание.
В итоге мы не привязаны ни к чему, даже к уютной глупости. Глядим со стороны за гонкой-конкуренцией и получаем от неё удовольствия не меньшее, чем сами участники. Ведь, так или иначе, но для победы нужен не только противник, но и зритель. Мы всего лишь наблюдатели мира, но разве не нашего внимания так упорно добиваются увлечённые?
Половина дня проходит за бездельем и беседами. Готовить лень, едим вчерашнее. За разговорами не замечаем, как посуда становится вымытой и расставленной в кухонном шкафу. Вечером, уже в кровати, рассматриваю рисунки опускающихся сумерек – тени на стене. Комнате очень подходят те, что прямоугольные с чёткими углами.
Перелистываю сводки в Times. Библиотека снабжает население и таким. Из душа выходит Луиза. На ней футболка до бёдер, а-ля наряд с плеча бойфренда. Ни слова не говоря, она подходит к кровати. Стягивает с меня мою футболку. Луиза нависает надо мной, опираясь на локти, целует грудь, шею и, наконец, губы. Долго, соблазнительно. Сдаётся первая. Чувствую вес её тела.
Утро врывается в комнату не солнечными лучами, а звоном будильника. У меня есть такой, настоящий круглый будильник, их дарили на работе, когда мы сотрудничали с сетью магазинов, торгующих необычными подарками. Мы долго рассуждали потом, как вышло так, что будильник вдруг стал необычным сувениром, а робот-пылесос – почти домашним любимцем.
Выключаю звонок. Второй, согласно настройкам, будет через пятнадцать минут, а, согласно моему состоянию, между первым и вторым будто вообще нет временного промежутка.
Близость, конечно, была не лучшей идей, если подходить к этому вопросу с практической стороны: утром рано вставать и ей и мне. Полностью просыпаемся, не имея иного выбора,
Апории Зенона – суждения о движении и множестве, автор – Зенон Элейский.