Собрание сочинений. Том 1. Евгений Евтушенко
и оправдывался тем, что время было такое, и он сам был такой, и многие другие были такими. Это мне нравственно было непонятно и чуждо. Меняются времена, но понятие совести нет. Я наслышан был о его новых изменениях – из правоверного ленинца он превратился в правоверного монархиста, но я не хотел в эти изменения вникать, уже устав от них и не доверяя им. Солоухин на какое-то время выпал для меня из понятия «национальная совесть». Я даже, признаюсь, перестал его читать. Единственно, какое классическое определение к нему, казалось, подходило – это из «Братьев Карамазовых»: «…широк человек, широк, я бы сузил».
Солженицын, например, – это человек-подвиг. Но я был с ним по некоторым вопросам, например по национальным, несогласен, ибо здесь его взгляды были непоправимо имперскими, и будущее России он искал в прошлом, например в земстве, рассматривая наше завтра и послезавтра не в контексте развития всечеловеческой цивилизации, а обособленно, замкнуто. Тем не менее Солженицына из национальной совести не вынешь: его имя – это одно из ее вечных слагаемых, хотя бы за то, что он собрал «Архипелаг ГУЛАГ», как антологию страданий нашего народа, чтобы они больше не повторялись.
Но как футуролог, мне лично ближе Сахаров, думавший гораздо шире, видевший перспективу России, объединяющую лучшее, что было в человечестве, из всех его политических систем, философий, религий, отминусовывая все их ошибки и преступления, включая прежде всего самое главное – войну. Многие шарахнулись от малопонятного слова «конвергенция», замахали руками – идеализм, народ не поймет, а ведь это разумнейшая идея, хотя и нелегкая. Сахаров был не просто идеалистом, а идеалистом-прагматиком, и будет ошибкой относиться к его наследию словно к застекленной реликвии – оно просится в теплые руки, как завещание, что делать.
Раздумывая обо всем этом, я и решился на то, чтобы не убирать своих некоторых позже осознанных заблуждений из текста моей «Преждевременной Автобиографии», ибо признание этого может быть своего рода весьма не лишним уроком новым поколениям. И тут мне неожиданно помогла запоздало, но вовремя прочтенная работа В. Солоухина «Читая Ленина», вызвавшая в свое время шок среди некоторых, независимо от доказательств, упрямых читателей. Надо сказать, что этой работой, легонькой по весу ее бумажной массы, но по доказательности и значимости «томов премногих тяжелей» комментариев к Ленину, Солоухин перевесил многие свои собственные грехи, хотя не биет себя в грудь. Он этой книжечкой вохристианился гораздо больше, чем крестом на груди. Скажу по совести, что мне стало легче от того, что мы, совсем разные с ним люди и даже во многом бывшие противники, пришли к одному и тому же взгляду на Ленина. Жаль, что рядом с политиками, от которых зависит судьба человечества, иногда не бывает людей, которые могли бы независимо высказывать свои порой горькие, но полезные мысли, останавливающие их у края пропасти. Политики там всегда оказываются, если боятся иметь таких людей рядом. Солоухин признается, что, даже вступив в партию, он, по сути, трудов Ленина не раскрывал, как говорится