Собрание сочинений. Том 3. Евгений Евтушенко
я, к сожаленью, не Парис.
Какие девочки в Париже —
ай-ай-ай!
Какие девочки в Париже —
просто жарко!
Но ты не хмурься на меня
и знай:
ты – лучшая в Париже
парижанка!
Верлен
Мне гид цитирует
Верлена,
Париж
рукою обводя,
так умиленно,
так елейно
под шелест
легкого дождя.
И эти строки
невозвратно
журчат,
как звездная вода…
«Мосье, ну как,
звучит приятно?»
Киваю я:
«Приятно… Да…»
Плохая память у Парижа,
и, как сам бог
теперь велел,
у буржуа
на полках книжных
стоит веленевый
Верлен.
Приятно, да? Но я припас вам
не вашу память,
а свою.
Был вам большая неприятность
Верлен.
Я вас не узнаю.
Он не укладывался
в рамки
благочестиво лживых фраз,
а он прикладывался
к рюмке
и был безнравственным для вас.
Сужу об этом слишком быстро?
Кривитесь вы…
Приятно, да?
Убило медленным убийством
его все это, господа.
Его убило все,
что било
насмешками из-за угла,
все,
что моралью вашей было,
испепеляющей дотла.
От всех трагедий,
обыватели,
вы заслонились животом.
Вы всех поэтов убиваете,
чтобы цитировать потом!
Сон в африке
Мне снится этот дальний человек.
Он от меня тебя уводит, дальнюю,
за джунглями,
за дюнами и дамбами,
за тысячами тысяч разных рек.
Исполненный неправой правоты,
тебя ведет он за собою следом,
и, словно заколдованная,
ты
идешь за ним под мокрым русским снегом.
Что делать мне с тобой?
Я разложу
на берегу, где зной и только плески,
из кожи крокодиловой джу-джу
и буду колдовать по-тоголезски.
Но как мне,
как приворожить тебя?
Какого цвета дымом или знаком?
Не