И поднял его за волосы ангел. Андрей Тавров
тебя.
Я думаю, это потому, что если не в себе не ты один, а все сразу, то тогда ты среди них вроде бы как нормальный, такой же, как и остальные, что ли. Но, наверное, иногда каждый из нас догадывается, хотя бы ненадолго, что мы все сумасшедшие, но быстро забывает, потому что все время помнить об этом невозможно, как это было со мной в том трамвае.
Прогулочный катер так и не пришел. Не знаю, куда он подевался. Вообще-то я про него даже забыл. А сейчас мне стало немного жалко, что он так и не пришел. Но я как-то заметил, что когда ожидания не сбываются, то в этом есть и какая-то сильная свежесть и даже чистота, что ли, и она почти всегда сильнее того, чего ты ожидал.
Над причалом зажгли фонари, они отражались внизу, дробясь на черной воде, и выглядело это довольно-таки красиво, даже эффектно. Как будто внизу под ногами загорелась стая заморских рыб. Честно говоря, я не люблю эффектов, но иногда получается так, что они возникают в нужное время и в нужном месте.
4
На следующий день позвонил Филипп и пригласил меня в кафе на Платановой аллее. Я давно донимал его вопросами по поводу тетрадки, в которой он писал про чудовищ и монстров. Конечно, там были не только монстры и чудовища, но, видимо, он готовил какую-то статью и делал выписки, в основном, про быков, путешествия Камоэнса в Гоа и еще про дерущихся и плачущих женщин. Я и тут ему напомнил про тетрадку. Попросил рассказать про быков и женщин. Он пообещал, что расскажет, хоть и сморщился при этом, как будто надкусил по ошибке кислое яблоко. В общем, в три часа дня я отправился в кафе в надежде, что разговор пойдет о быках и плачущих женщинах, и так оно и оказалось, правда Филипп предупредил, что у нас всего час времени, потому что через час сюда придет его девушка.
Но Авдотья, так ее звали, пришла не через час, а как только мы уселись за столик. Однако то, как она пришла, и, вообще, ее появление – это начало новой истории и поэтому сначала доскажу про тетрадку.
Когда я пришел, Филипп сидел за столом, изучая меню. Он был в голубой рубашке и шортах. За окном тянулись автомобили, музыка из них бухала так, что дрожали стекла заведения. Меня всегда удивляло, как они там, внутри, выдерживают такую музыку, это же все равно, что колотить себя по голове сковородкой. Я тогда еще зачем-то подумал, ну, попробуй, прочитай им эти записи из дневника Филиппа – что они поймут? Ничего не поймут, поверьте мне. У этих бедолаг вся голова отбита. Там ничего целого уже не осталось. Когда их встречаешь, например, в гостях, видно, что у них глаза, ни на чем не могут остановиться и все время бегают туда-сюда, словно он еще не вполне очухался от своей душегубки и думает по инерции про все то, про что он думал под эту адскую музыку, а теперь, когда она кончилась, не знает, что ему делать и куда себя деть. И тогда он лезет за смартфоном и начинает в нем копаться все с тем же бессмысленным видом. Знаю я их, сто раз видел. Сам таким чуть не стал.
В общем, я достал тетрадку, где было написано про количество ударов пульса у лошади в минуту и для сравнения те же параметры для быка.
Там была