Нефертари. Царица-еретичка. Мишель Моран
когда она собирала раковины для похорон собственного мужа. Тогда она уже была беременна своим единственным ребенком, но, как и в случае с моей матерью, это не помешало Хоремхебу жениться на ней. Так что в жилах Исет текла кровь отнюдь не фараонов, а долгой череды женщин, которые жили, ловили рыбу и занимались прочими делами на берегах Нила.
– Быть может, я и сирота из гарема, – продолжала она, – но, думаю, все здесь присутствующие согласятся со мной, что быть племянницей еретички – куда хуже, что бы ни воображала твоя толстая нянька. Кроме того, в этой эдуббе никто тебя не любит, – призналась она. – Тебе улыбаются в лицо исключительно из-за Рамзеса, но теперь, когда его нет с нами, то все будут и дальше улыбаться и смеяться только потому, что ты помогаешь им.
– Это ложь! – в гневе вскочил на ноги Аша. – Здесь никто так не думает.
Я огляделась по сторонам, но больше никто из учеников не спешил встать на мою защиту, и щеки мои залила краска стыда.
Исет злорадно усмехнулась.
– Можешь считать, будто вы с Рамзесом большие друзья, которые охотятся и купаются в озере вместе, но женится он на мне. И я уже посоветовалась со жрецами, – сообщила она. – Они дали мне талисманы и обереги на все случаи жизни.
Аша воскликнул:
– Ты что же, думаешь, будто Нефертари может сглазить тебя?
Остальные ученики эдуббы дружно рассмеялись, но Исет выпрямилась во весь свой немаленький рост.
– Она может попытаться! Как и любой из вас, – с нескрываемой злобой прошипела она. – Разницы-то никакой. Но сейчас я лишь зря теряю время в этой эдуббе.
– Совершенно верно. – Дверной проем заслонила чья-то тень, а потом перед нами предстала Хенуттави в красном облачении Исиды. Она окинула нас столь безразличным взором, что, пожалуй, и лев не смог бы взглянуть на мышь с меньшим интересом. – Где твой наставник? – пожелала узнать она.
Исет быстро подошла к верховной жрице, и я заметила, что она стала подкрашивать глаза так же, как это делала Хенуттави, темными длинными мазками сурьмы от внешних уголков к вискам.
– Ушел к писцам, – поспешно ответила она.
Хенуттави заколебалась. Подойдя к моей тростниковой циновке, она уставилась на меня сверху вниз.
– Принцесса Нефертари… по-прежнему изучает свои иероглифы?
– Нет. Я изучаю свое ассирийское письмо.
Аша расхохотался, и Хенуттави перевела взгляд на него. Но он был выше остальных мальчишек, и в глазах его светился ум, что нервировало ее и лишало присутствия духа. Она вновь повернулась ко мне:
– Не понимаю, для чего ты даром тратишь время, поскольку в самом лучшем случае ты станешь всего лишь жрицей в каком-нибудь заброшенном храме той же Хатхор.
– Как всегда, рад видеть вас, госпожа. – Наш наставник вернулся с охапкой свитков, которые выложил на низкий столик, когда Хенуттави обернулась к нему.
– А, Пазер. Я как раз советовала принцессе Нефертари быть усердной в учебе. К несчастью, у Исет больше нет для этого времени.
– Какой