Дневник Большого Медведя. Алена Пулькина
– яичница-глазунья, кусочек колбасы с чёрным хлебом.
Решил перестать ходить на йогу. Думаю, медитация скорее приведёт мои мозги в порядок.
Мы живём здесь не понятно за чей счёт, не известно для чего, и никто нам не говорит, куда мы отправимся дальше. Олег попытал счастья, но медсестра ничего ему не сказала – только улыбнулась. Нам это всё не нравится. Интересно, стали бы мы думать об этом, если бы нам не выдали эти тетради? Кажется, размышления становятся нашей привычкой.
Олег сказал, что пишет в тетрадь только самочувствие и рацион питания. Иногда погоду. Иван Иваныч говорит то же самое. Степан пока отказывается что-либо записывать.
На обед – солянка, гречка с котлетой, солёный огурец, компот.
Оказывается, врача зовут Валентин Евстратович. Это мало нам что даёт, но всё же. Олегу удалось вытянуть кое-какую информацию из медсестры. Правда, это всё, что удалось разузнать.
На ужин – ряженка, рогалики с вишней, груша. Иван Иваныч не отказался.
25 марта 1993 г.
Больше месяца прошло с тех пор, как я попал сюда. Чувствую себя узником, разлагающимся от еды, что они дают, от воды, что моет моё тело, от слов, что слышу и говорю сам, от стуков каблучков медсестёр, от щелкающей ручки врача, от так рано выключающегося света. Ещё немного, и я буду пахнуть, как гниющий труп.
А что там, где теперь нас нет? Как Наталья? Как сын и его семья? На что они живут? Вспоминают ли обо мне? Надеюсь, что эти записи когда-нибудь, хоть через 100 лет, дойдут до них, и они узнают, что я храню их в своей памяти и сердце. Я люблю вас, дорогие мои. Никогда, наверное, я так не любил, как теперь, отрезанный от данного мне свыше сокровища. Простите, если я в чём-то виноват перед вами. Простите.
На завтрак, обед и ужин давали еду. Съел всё.
26 марта 1993 г.
Проснулся и долго не мог понять, где я нахожусь. Мне казалось, что я дома, но все давным-давно разбрелись по своим делам: жена – на работе, сын – в садике. А я лежу, глядя в потолок и понимая, что впервые в жизни проспал на работу. Вскочил и увидел таких же стариков, как я. Грустно.
Валентин Евстратович сильно удивился, когда мы обратились к нему, но лишних вопросов не задавал. Надеюсь, мы не подставили ту медсестру, выдавшую нам его имя. Странно, что весь персонал скрывает от нас свои личности, будто мы собираемся вломиться в их дома и устроить там дебош. Даже женщина, убирающая наши комнаты, никогда не представлялась.
Врач спросил о самочувствии. На вопрос о тетрадях сказал, что не видит смысла в их чтении, во всяком случае пока. О переезде ничего не упоминал.
Олег хотел было снова попытать счастья, но медсестра избегает его.
В соседней комнате скончался 90-летний старик.
На медитации уснул. В следующий раз пойду на йогу.
Перед выключением света снова обсуждали нашу прошлую жизнь. Степан рассказал, что ему дали немного времени на сборы, поэтому он, в отличие от меня, порядком попрощался с женой. Его везли два дня в небольшом автомобиле люди в форме. Они, конечно же не представились. Когда подъехали к воротам, один вышел и что-то произнёс в микрофон. Ворота открылись тут же. На