В бою антракта не бывает. Михаил Нестеров
Игорь прищурился: похоже на углубление. Когда оказался рядом и сдвинул лист в сторону, действительно увидел углубление. Не считая первого и, наверное, последнего листа, в остальных были вырезаны прямоугольные отверстия. Все это напомнило ему тайник в обычной книге, когда вырезаются страницы, не затрагивая кромок. А внешне ничего не говорит о том, что внутри может что-то скрываться.
Теперь Заботин почти не сомневался, что пусть не все, но часть пачек листового металла, находящаяся сейчас в вагоне, есть не что иное, как контейнеры, о которых упомянул властный голос военного. Вряд ли это верхние пачки, скорее всего, наверху настоящие, а бутафория снизу.
Игорь внимательно осмотрел лежащий у его ног металл. Все листы, кроме верхнего, были прихвачены между собой точечной сваркой; работа была выполнена классным специалистом: места сварки едва просматривались. Мало того, прихваченные места были сделаны не на одной стороне, а разбросаны по всем четырем: где у самых краев, где ближе к центру, а где посередине. Незаметно даже при тщательном осмотре.
– Неплохо придумано, а? – гордый собой, Игорь гнал с лица самодовольную улыбку, показывая товарищам результат своих умственных усилий. – Мало того что металл, который и так не вызывает подозрений, так еще и в полувагоне, не имеющем крыши. Все на виду, потому и не вызывает подозрений. В таких контейнерах что угодно можно возить. Только в этот раз, видно, у сварщика рука дрожала, плохо прихватил нижний лист. Серега был бы жив.
– Надо валить отсюда, – в который раз повторился Кисин.
– Мужики! – Обращаясь ко всем сразу, Заботин смотрел почему-то на Ирину. – Допустим, из цеха мы выберемся... – и вопросительно замолчал.
Остальные тоже молчали, может быть, невольно отдавая должное его сообразительности и ожидая продолжения.
– Выберемся мы из цеха, – продолжил он, – а как будем с территории завода выбираться? Когда его рассекретили и рассекретили ли полностью, вот в чем вопрос? Охрану никто не снимал, колючую проволоку и сигнализацию с забора тоже вряд ли убрали. Не дай бог, собак оставили. Нет, в вонючем вагоне мне было спокойней.
– Вот это Серега Каменев вызволил нас из тюряги! – Кисин выругался.
– Мы покойника всей гурьбой лапали, – вспомнил Николай, – а руки не мыли. А Мишка даже целовался с ним. Слазить за автоматами, что ли?
Опасаясь нарваться на очередную грубость Кисина, Трофимов полез в вагон. Он подумал, что оружие придаст лично ему больше уверенности.
– Надо было на станции объявляться, – пожалел Ирина, принимая от товарища пистолет, – когда железнодорожники наш вагон отцепляли. Мишка был прав.
Себе же она призналась, что в трусости Кисина было благоразумие. Все они в то время боялись, но Кисин боялся по-особенному, словно предчувствовал, что наживут они еще больше неприятностей.
И снова перед глазами Ирины возникло невозмутимое лицо Сергея Каменева. Язык не поворачивался помянуть покойника плохим словом. Сергей говорил беглецам о свободе и ее разновидностях,