Александр II. Александр Яковлев
Павлович оценил это. К латинскому языку он сам чувствовал «врожденную неохоту», усугублявшуюся планами матушки послать его в Лейпцигский университет. Решил, что и сына латынью больше мучить не следует.
После подведения общих итогов, однако, выяснилось, что за год учебы у Виельгорского было пять отличных недель, у великого князя две, у Саши Паткуля – одна.
В качестве поощрения отец взял его с собой в Берлин. Это было первым его путешествием и по России, которую позднее он изъездил изрядно. Знакомые русские пейзажи скоро сменились иными, и юный Александр вглядывался через окошко кареты в земли Царства Польского, удивляясь бедности и невежеству крестьян, причем особенное сострадание, как писал позднее его биограф С.С. Татищев, в нем возбудило еврейское население. К тому времени Александр уже сносно говорил по-польски, что было с удовольствием воспринято польским дворянством.
В Варшаве предстояла еще одна коронация. В мае 1829 года в королевском замке, в зале Сената, Николай Павлович возложил на себя корону короля польского и, приняв в руки державу и скипетр, произнес присягу. Архиепископ Варшавский троекратно провозгласил «Слава», но депутаты воеводств, сенаторы и купцы, допущенные на церемонию, хранили молчание.
Польский вопрос был одним из труднейших для Николая I. Он презирал само понятие «конституция», но терпел польскую, даже гордился тем, что чтит закон, данный его братом Александром Павловичем. К сожалению, легкий на обещания брат незадолго до смерти высказывался за уступки полякам некоторых земель. Ту же линию гнул и брат Константин, заметно «ополонившийся», по мнению Николая.
«Я должен был бы перестать быть русским в своих собственных глазах, – заявил Николай Павлович брату, – если бы я вздумал верить, что возможно отделить Литву от России! Пока я существую, я никоим образом не допущу, чтобы идеи о присоединении Литвы к Польше были поощряемы. Это вещь неосуществимая и могущая повлечь для империи самые плачевные последствия».
При расставании братья были одинаково любезны.
Пребывание в Берлине в течение восьми дней оставило глубокий след в душе великого князя. Прежде всего Саша был поражен блестящим обществом принцев и принцесс, герцогов и князей, среди которых русские император и императрица, конечно же, занимали первое место.
Ему показали знаменитый дворец Сан-Суси и сады, где гулял Фридрих Великий. Александра Федоровна повела сына помолиться над гробницей своей матери, королевы Луизы, некогда влюбленной в покойного Александра Павловича. Мать внушала Саше любовь к немецким родственникам. Те в свою очередь окружили юного великого князя таким почтительным уважением, поклонением и многоречивой лестью, что мальчик всерьез уверился в том, что он существо прелестное, великое, необыкновенное.
Ему представили прусские полки, в том числе кирасирский имени императора Николая I. Дед, прусский король, назначил его шефом 3-го прусского уланского полка. Можно представить, как был рад Александр, как сиял от гордости и счастья, надевая