Тёмные тропы. Андрей Левицкий
поселка. Корни вздыбили асфальт, под опавшей хвоей трудно было разобрать, здесь ли дорога. Память подсказывала Даниле, что скоро уже будут пригородные поселки.
Еще пять минут ходьбы – и сосны разомкнут ветви над головой и расползутся черные тени… Но тут хрустнула ветка. Прянин, идущий за Данилой, ойкнул, Валик выругался, Данила прицелился в сгущающуюся черноту, где – он точно ощущал! – скрывался враг. Не вырвиглотка, не хренозавр. Кто-то хитрый и опасный. Хамелеон? Ходячий мертвец? Последнее ему нравилось меньше всего: представлялся Момент – серолицый, с глазами, затянутыми белой пленкой. Учуял друга и крадется, чтобы отомстить за свою смерть.
Мышцы напряглись, палец, лежащий на спусковом крючке, вспотел. Идущий впереди Маугли, вцепившись в свою палку-копье, всматривался в присыпанную хвоей землю – искал следы. В затылок сопел Прянин, Валик замыкал. Данила остановился, чтобы стать в конец колонны. Валик кивнул ему благодарно, его перекошенное ужасом лицо блестело от пота.
Лес все не заканчивался, ощущение опасности усилилось. Если ночь настигнет в лесу – хана.
Дорога закончилась внезапно: впереди колыхался камыш. Валик издал придушенный всхлип и схватился за бороду. Данила скомандовал:
– В обход! И пошевеливаемся.
Пока обходили болото, промочили ноги. Если бы это было обычное подмосковное болото, налетел бы гнус. Здесь же его не было – тревожный знак.
– Мы, случайно, в «бродилу» не вляпались? – прохрипел Прянин.
Скрипнув зубами, Данила рявкнул:
– Нет!
Теперь он шел первым. Еще несколько шагов. Раздвинуть камыш… И снова заросли. Не сдаваться! В болоте что-то застонало, захохотало. Или сбились с пути? Дорогу пожрало болото, где север, где юг – не понятно.
Над сероватыми в сумерках листьями мелькнула красная крыша. Спасение или мираж? Данила устремился вперед.
Действительно – дом, утонувший в болоте по самые окна, оплетенный похожей на вьюнок травой. За крайним домом виднелся еще один. Деревня! Осталось найти более-менее сухое место.
Пока пробирались в середину деревни, выяснили, что вьюнок реагирует на движение, как лоза, – лучше к нему не приближаться.
К счастью, вторая часть поселения стояла на сухой почве. Правда, дома потемнели и местами растеряли штукатурку.
Ночевать решили в длинном двухэтажном доме со ставнями. Прежде чем захлопнуть их, Данила обыскал дом и обнаружил пустую керосинку, огарок свечи и на полке в кухне – ржавые банки с консервами. Желудок тотчас заурчал.
Когда с трудом закрыли распухшие от сырости ставни и входную дверь – надежную, железную, уселись в кухне, возле огромной русской печи. Данила с третьего раза поджег свечу и разложил на покосившемся столе консервы. Лицо Прянина, озаренное огненными бликами, вытянулось, глаза загорелись:
– Я готов умереть ради человеческой пищи. Пусть я отравлюсь, но умру сытым!
Данила молча вогнал нож в первую консерву. Этикетка истлела, и невозможно было понять, что внутри. Это оказалось зеленоватой, совершенно тухлой кабачковой икрой. Во второй