Мурашки для Флейты. Лада Миллер
Генки? Не знаю. Чтобы знать наверняка, надо сравнивать. А сравнивать не с чем, мне не досталось его любить. Я имею в виду, любить вплотную, так чтобы наши поверхности не только соприкоснулись, эка невидаль. Чтобы они притёрлись, но при этом не протёрлись, а засверкали.
Этого не произошло, поэтому иногда мне кажется, что я люблю Анюту и вместо него тоже.
Вся моя нежность – ей, а это ой, как много.
Слишком много для одного Геннадия. А для ребёнка – в самый раз.
Вы, конечно, можете спросить, а как же утверждение меня на должность Агатки? Неужели небесная канцелярия опростоволосилась, неужели я пренебрегаю такой замечательной возможностью выбиться в люди. В смысле, в Пигалицы?
Конечно, нет.
Просто быть Агаткой – это не то, что вы подумали.
Быть Агаткой – это устраивать похороны, утешать своего бывшего в его великой скорби, съехаться с ним ради ребёнка, и в один прекрасный момент понять, что бывший становится тебе тоже немного ребёнком, с мужчинами всегда так.
Быть Агаткой – это отменять пациентов на шесть месяцев вперёд, потому что за новорождённой нужен уход, валиться с ног от усталости каждое утро и каждый вечер, закусывать губы от мыслей, что никто не целует эти самые губы, и тут же забывать, отчего тебе так больно, услышав первое «агу».
Быть Агаткой – это не спать ночами, укачивая чужого младенца, разводить молочные смеси, даже не пытаясь вспомнить, когда сама ела в последний раз, втаскивать коляску на пятый этаж без лифта, вытаскивать её же из багажника, выгуливать чудесного пупса каждый день по два часа, невзирая на погоду, высиживать очереди к детскому врачу, замирать от страха, глядя то на красный столбик градусника, то на побледневшее личико.
– А как же Маковые Поля? – спросите вы. – А как же гулять и вплетать цветы в рыжие кудри?
Что же, скажу по секрету. И это случится, но потом. Пока что – лишком много забот, тех самых, которые держат нас за верёвочки и не дают улететь.
Тех самых, которые уберегают нас от самих себя.
Потому что самые беззащитные существа на свете – это собаки и…
– Маленькие девочки! – кричит Анюта и бежит ко мне навстречу, распахнув объятья, в которых все Маковые Поля на свете.
Комната начинает кружиться.
Интересно – что произойдёт на этот раз?
Жена писателя
Глава первая
«Есть искусство высокое, а есть высоковольтное. Например, быть женой писателя. Не пробовали?» Она поднимает голову, смотрит в окно.
Ручка выскальзывает из пальцев, катится по столу, падает на пол.
Кошка по имени Ню открывает круглый жёлтый глаз, готовый покатиться за ручкой хоть на край света.
Кончик хвоста качается как маятник, замирает.
Время останавливается.
Ирис красива. Ирис похожа на осень.
Её тонкие волосы вьются на висках и светятся медно.
Когда она запрокидывает голову и утробно кричит, кажется, что крик её тоже меден.
Она запрокидывает голову и кричит, всегда, когда Семочка, её муж-писатель, вспоминает, что он женат