Украденное сердце. Ал Львов
есть ты хочешь прыгнуть, в качестве протеста против общества потребления? – с серьезным видом спрашивает она.
– Ну если честно, то нет. Я бы с радостью, но боюсь что всем будет похуй, даже если кто-то прилюдно отпилит себе голову бензопилой. Единственное, что беспокоит разум этих людей – это дата следующего платежа по кредиту или чтобы какой-нибудь мудак не поцарапал их припаркованный Хёндай Солярис. Знаешь, я просто устал от всей этой херни, мне 31, но чувствую себя на 70, дороги все пройдены, жизнь слишком скучна и банальна, нет ни одной цели ради которой стоит жить. В голове уже давно мигает красный фонарик с неоновой вывеской, такие обычно вешают над дверью в общественных местах, только вместо слова «ВЫХОД», яркими огоньками переливается – ПОТРАЧЕНО. Надеюсь в аду у меня будет свой отдельный котел с блэкджеком и шлюхами.
– Чем ты занимаешься в повседневной жизни, работа, учеба? – Маша явно хочет вывести меня на долгий разговор, опустошив уже половину бутылки и изрядно захмелев.
– Эм… можно сказать, что работаю. Когда началась эта заварушка на Украине и официальные связи на уровне гос. органов, между странами были разорваны, мне пришла в голову мысль, что на этом можно нехуёво навариться, я стал продавать разные несуществующие товары на Украинских сайтах, начинал с курсовых и дипломных работ, риэлторские услуги, была даже как-то мебель под заказ. Сейчас, у меня интернет магазин по продаже последних моделей айфонов, правда несуществующих.
Меня удивило собственное откровение, до этого я никогда и никому не открывал свои карты. Я закурил третью сигарету подряд, после двух месяцев табачного воздержания, никотин приятно кружил голову. Она смотрела на фонарь, я молча вглядывался в ночь. После нескольких минут молчания, мне пришла в голову мысль: – Слушай, я тебе уже выложил всю свою биографию, а вот о тебе совсем ничего не знаю. Рассказывай.
– Что именно, спрашивай?
– В данных обстоятельствах меня интересует только один вопрос: почему ты здесь? – с неподдельным любопытством спрашиваю я.
– Я не могу этого сказать, это слишком личное…
– А у меня по твоему публичное? Нее, так дело не пойдет, я рассказал тебе свою историю, теперь хочу услышать твою! – я попытался сделать тон как можно более властным и одновременно спокойным, так обычно вещает Путин в своих речах про Америку, чтобы Маша даже не думала юлить.
– Я же сказала нет! – со стервозными нотками в голосе, она почти закричала.
Я крепко сжал рукав её пальто – Слушай сюда пилотка, если ты мне не расскажешь всю правду, я не дам тебе прыгнуть, я закину тебя в багажник своей тачки и вызову санитаров, а потом тебя будут долго и принудительно лечить, накачивать антидепрессантами и нейролептиками, от которых ты станешь похожа на овощ, а кормить тебя будут из трубочки захуярив её прямиком в желудок. А срать ты будешь под себя! Ты этого хочешь?
– Ты прикалываешься? – с испуганным видом уточнила Маша.
– Неа – я отрицательно покачал головой из стороны в сторону и сжал покрепче её руку.
– Нуу я даже не знаю