Экстергейзер. Сергей Костарев
взглядом удаляющуюся фигуру, он думал: «Похоже, проклятое солнце совсем расплавило мои мозги! Этот парень выглядит как сын фермера, но глаза у него, словно у рэкетира Бобби, который насилует малолеток и готов перерезать глотку любому за один косой взгляд!»
Если бы Виктор Брант умел читать мысли, он бы ужаснулся тому впечатлению, которое произвёл его взгляд на лукавого, но не слишком крепкого духом механика. Он всегда считал себя человеком добрым и старался поступать по совести, не оскорбляя чувств окружающих. Собственного равнодушия к тем, кто ему неинтересен, Виктор не замечал. Равно как ускользала от его внимания прячущаяся глубоко в душе гордыня, щедро питаемая его исключительными способностями.
Но более всего Брант не осознавал своей силы – пусть не физической, но моральной – которая очень далеко выходила за грань понимания обычных людей и, отражаясь в его взгляде в момент гнева, приводила их в трепет.
Не польстило бы Виктору и то обстоятельство, что механик безошибочно угадал в нём выходца из фермерской семьи.
Он ничуть не стеснялся своего происхождения, но люди, называя кого-то «сыном фермера», имели в виду не фактический род занятий его родителей, а то, что человек похож на простака. Удивительно, но вопрос собственной внешности стал для Бранта источником комплексов и тревог во вполне уже зрелом возрасте, хотя в юности абсолютно не беспокоил его.
Брант был среднего роста и вполне обычного телосложения.
Регулярно заниматься поднятием тяжестей он начал лишь в Академии, когда сдружился со штурмовиком Фарном.
От этих занятий мышцы Бранта изрядно окрепли и обрели вполне приличные формы, но под одеждой оставались практически незаметными. До настоящих атлетов, таких как Фарн, с необъятной грудной клеткой, мощной шеей и толстенными запястьями, Виктору было очень далеко.
Лицо Бранта вполне можно было бы назвать красивым, если бы не полное отсутствие каких-либо запоминающихся черт. Отдельно изображения его носа, губ, голубых глаз, подбородка или даже ушей вполне уместно смотрелись бы в каталоге пластического хирурга, и нашлось бы немало желающих примерить что-то одно на себе. Но всё это вместе смотрелось невыразительно. Особенно на фоне светлых волос с едва различимым золотистым оттенком и светлой же кожи.
Попади Брант в руки одного из известных специалистов по имиджу, обслуживающих знаменитостей, и тот вероятно покрасил бы его брови в чёрный цвет, лицо напудрил до мертвецкой бледности, а волосы оттенил и сделал мелирование.
Получился бы идеальный образ кумира девочек-подростков.
Но у самого Бранта подобное перевоплощение могло вызвать только приступ тошноты. От казавшегося ему недостатка мужественности в своей внешности он страдал даже больше, чем от её простоты. Покорить ему хотелось одну-единственную самодостаточную и яркую женщину, которая со своей стороны не проявила взаимности, и Виктор тщетно пытался понять, чем же он плох. Недостатки внешности казались ему одним из возможных объяснений.
Узнай Брант мнение механика о своей персоне, и душевная рана,