Сны скорпионов. Юрий Бригадир
нажимать. Женская половина сдала зачет чисто формально и тут же разбежалась, а мужская еще тренировалась разбирать и собирать оба представленных образца: пистолеты Макарова и Ярыгина. На неполную разборку макарова, насколько я помнил по суровым армейским будням, отводилось три секунды, по ярыгину у меня такой информации не было, и вообще я видел его вживую первый раз в жизни. Оно и понятно, поскольку последние пять лет я имел дело больше с винтовками. Пистолеты мы старались не использовать, тем более армейские – с ними надо было подбираться совсем вплотную либо стрелять с запасом. Так что последним короткостволом был практически бесшумный ПСС, к которому, как оказалось, патронов хрен найдешь днем с огнем, отчего у нас тогда сразу же возникла реальная проблема. Сам пистолет Сеня купил легко и играючи, а патроны искал еще недели две. В общем, больше мы ерундой не заморачивались и работали с более дружественными моделями.
Относительно же представленного набора резюме было, скажем так, не блестящим. Тяжеленный ярыгин в качестве суицидального инструмента подходил с многочисленными оговорками. Да, сам патрон шансов выжить не оставлял. Если не клинил, не перекашивался, не застревал где попало, и если потенциальный клиент вообще мог взвести затвор. Армия слабым рукам не доверяет. Зато один такой аппарат легко мог выкосить всех здешних Скорпионов вместе взятых с одного магазина.
Касаемо же макарова: он всегда был идеальным оружием для самоубийц, поскольку боевые его качества сильно преувеличены, и единственно, для чего используют его служивые всех мастей – сводят счеты с жизнью после письма из дома, где ненаглядное влагалище не дождалось-таки бойца. Ну, или чинно-благородно пристреливают сотоварища за гнилой базар на офицерской вечеринке. Иногда кажется, что кирпичом попасть в человека проще, чем из ненавистного личного оружия системы Макарова. Но это в другого человека сложно. А себе в рот, чуя, как собака, кровяную горечь железа и перец давно сгоревшего пороха – милое дело. Весело и стопроцентно. Девять миллиметров, как-никак. Эффект гарантирован.
Тихо-мирно будут лежать оба пистоля в «зале смерти». Хочешь – пали себе в сердце, хочешь – в голову, хочешь – в рот. Но важно научить с ними обращаться, и тут Роман, безусловно, прав. А то поотстреливают себе все конечности, потом мучайся с инвалидами. «Я был батальонный разведчик…»
Ближе к вечеру включили телевизоры. Новостей, вестей с суши, с сельхозугодий, а также с фондовых рынков нам не показывали, а показывали нас самих. Самый большой плазменный полутораметровый экран у эстрады блистал свежими красками, и мы даже как-то стали красивее. Четче. Сочнее цветами, я бы сказал.
За неимением пока что других ярких событий многократно был прокручен сюжет с выбрасыванием в бассейн Муция. Кое-кто увидел себя в неожиданных ракурсах: без подготовки и макияжа. Это тоже было понятно – камеры безмолвно висели где попало и бесстрастно записывали все, что ни попадя. Главная камера с партийной кличкой «Паук» едва слышно жужжа, проезжала изредка над