Кошка Соня и Последняя сосиска. Павел Сергеевич Кувшинов
сперва Альфонсо опоздал, а затем его неприлично долго гримировали. А после его истошные крики и вовсе переполошили весь театр. Благо, что зрители ничего не слышали! А если все же и слышали, то не подали виду. Может, решили, что возмущенные вопли – часть репетиции?
Когда Тенёк собственными глазами увидел причину переполоха, то едва удержался от истерического смеха. Новоиспеченная гримерша закрутила королю усы, да так, что при виде них было очень трудно сохранять серьезное выражение мордочки. Но Тенёк был настоящим профессионалом и умел держать себя в лапках в любой ситуации. А еще он слишком много сил вложил в предстоящий спектакль, чтобы позволить подобному недоразумению сорвать премьеру.
Поэтому, пока Бонифаций – бессменный директор театра на протяжении последних семи поколений – удалился на серьезный разговор с виновницей произошедшего, сценарист самолично подправил образ Альфонсо. Лапками Тенёк мог держать карандаш и писать им не просто разборчивый, но и очень красивый текст, так что ему не составило труда выпрямить королю усы.
И вот, наконец, настал долгожданный момент начала спектакля. Занавес отодвинули в сторону, и зрители, затаив дыхание, стали наблюдать за происходящим действом.
После краткой предыстории на сцене появился Альфонсо с весьма внушительным сопровождением. Позади них картонные декорации изображали человеческий город прошлого и Муррсию, какая она была сейчас, а между ними – открытую дверь, за которой угадывалась лишь чернота, символизирующая неизвестность. Актеры массовки разделились на две группы: одна заполонила город прошлого, другая – город настоящего.
«Ми-ми-ми-ми-мяу, ми-ми-ми-ми-мяу», – затянули они своего рода мантру.
Альфонсо с поистине царским величием замер у распахнутой двери. На его мордочке читалась извечная дилемма выбора.
– Быть котом или не быть, вот в чем вопрос, – произнес он с серьезным видом. В этот момент несколько кошек в зале ахнули, восхищенные столь глубоким смыслом сцены. Ахнули тихонько, ровно настолько, чтобы выказать свое восхищение, но при этом не мешать смотреть спектакль другим зрителям.
Невидимый глазу работник театра дернул за нужную веревочку, и картонная дверь стала медленно закрываться. В ту же секунду смолкла массовка, и сцена погрузилась в тягостное молчание. Король окинул дверь взглядом, будто взвешивая все «за» и «против».
Зрители замерли в ожидании. Какое решение примет правитель Муррсии? Воспользуется представившейся возможностью или останется с тем, что имеет?
А в это же самое время позади сцены…
* * *
…Соня искала выход из театра. Она поняла, что свернула куда-то не туда, когда по левую лапку обнаружились большие, в три кошачьих роста, картонные стены. И странные то были стены, в форме домов, деревьев и прочего.
«Это же декорации», – подумала Соня и невольно улыбнулась своей невнимательности. Хорошо, хоть на сцену случайно не вышла! Но нет, в этом плане ей повезло – она находилось за сценой, а не на ней.
Кошка