Последний рейс «Фултона». Борис Сударушкин
первого июля предложил Германской комиссии номер четыре сдаться ей в плен. Германская комиссия приняла предложение…»
Тут человек в тужурке негромко, но уверенно перебил Балка:
– Господин немецкий офицер. Мы уже ознакомились с этим обращением, расклеенным по городу. У нас будет только один вопрос. Вы готовы ответить?
– Да, конечно, – ответил лейтенант, успокоенный миролюбивым тоном красного парламентера.
– Ваши солдаты, господин немецкий офицер, вооружены русскими винтовками. Как они оказались у вас?
Этого вопроса Балк не ожидал, растерялся. Как ответить? Сказать правду, что винтовками их снабдили по приказу Маслова? Нет, это говорить никак нельзя.
– Мои зольдаты взяли винтовки в арсенал, – с достоинством произнес лейтенант.
Человек в тужурке усмехнулся.
– Значит, вы похитили оружие, принадлежавшее Советскому государству.
– Это не так! – как ужаленный, дернулся лейтенант.
– Нет, так. С захвата артиллерийского склада, между прочим, началось это контрреволюционное выступление. Мы можем и ваши действия рассматривать как мятеж против советской власти. Это во-первых. Во-вторых, вы укрываете мятежников и, следовательно, присоединяетесь к ним.
Лейтенант Балк взмок, выслушав эти обвинения. Поспешно вставил:
– Брестский договор предусматривает…
– Ваши действия не предусмотрены Брестским договором! Это договор о мире, а вы, господин немецкий офицер, нарушили условия мира, вооруженным путем вмешиваетесь во внутренние дела нашего государства…
– Это не так! – снова повторил лейтенант, не в силах подыскать более убедительные доводы. – Мы будем жаловаться мой император… Вы должны принять наш обращение…
– А что не принять? Примем. – Парламентер взял листок с обращением, потом оторвал от него узкую полосу, свернул козью ножку. Красноармеец из-за спины протянул кисет с махоркой.
– Даю вам пять минут, – с удовольствием затянувшись, сказал человек в тужурке. – Если не сложите оружие и не выдадите участников мятежа – театр будет взят штурмом. И уж тогда пеняйте на себя…
Лейтенант Балк не понял, что такое «пеняйте на себя», но догадался – хорошего это не сулит. Вспомнил: генерал Маслов дал ему на размышление четверть часа. Этот, в тужурке, дает только пять минут. И по его решительному виду легко понять – не добавит ни секунды лишней.
Да и о чем тут думать? И так все ясно – затея генерала провалилась. Это был не тот случай, когда в один день можно сделать карьеру. Тут уж не до спасения заговорщиков, как бы самому не получить пулю в лоб.
Рассудив так, лейтенант важно заявил:
– Мы принимаем ваш требования. С условием, что немецкий зольдат в ближайший время будет отправлен на родина!
– Скатертью дорожка, – опять непонятно для Балка, но явно с каким-то недобрым намеком произнес парламентер.
И вот красноармейцы и вооруженные рабочие выводят на театральную площадь