Чуть свет, с собакою вдвоем. Кейт Аткинсон
мама дома? А папа? Мы тебе поможем. Все хорошо. – Он встал и приготовился плечом вышибить дверь. Потоптался, выдохнул через рот и сказал Трейси: – Приготовься, девонька, сейчас будет грязно.
Полгода назад
Пригород Мюнхена, холодно, скоро вечер. Крупные снежные хлопья белым конфетти лениво опускаются на землю, оседают на капоте безликой немецкой машины.
– Красивый дом, – сказал Стив. Наглый типчик, слишком много болтает. Вряд ли его по правде зовут Стивом. – Большой, – прибавил он.
– Да, красивый большой дом, – согласился он – в основном чтобы Стив закрыл рот.
Красивый, большой и, увы, окружен другими красивыми большими домами, стоит на улице, где соседи бдят, а по стенам блестящие карбункулы охранных сигнализаций. У пары-тройки самых красивых, самых больших домов – автоматические ворота, а на оградах видеокамеры.
Первый раз – рекогносцировка, второй раз – обращаешь внимание на детали, третий – делаешь дело. Сейчас третий.
– Конечно, чуток слишком германский на мой вкус, – сказал Стив. Как будто полный каталог европейской недвижимости листает.
– Может, отчасти тут дело в том, что мы в Германии, – сказал он.
– Я ничего против немцев не имею, – сказал Стив. – В Deuxième[15] была парочка. Приятные ребята. Хорошее пиво, – прибавил он, поразмыслив. – И сосиски ничего.
Стив говорил, что служил в британских ВДВ, демобилизовался, понял, что жить на гражданке не в силах, и вступил во Французский иностранный легион. Думаешь, что крутой, а потом узнаёшь, что такое крутой на самом деле.
Ну да. Сколько раз он это слышал? В свое время сталкивался с ребятами из легиона – бывшие военные, сбежали от смертоубийственной гражданской жизни, дезертировали от разводов и исков об отцовстве, слиняли от скуки. Все убегали от чего-нибудь, и все не то чтобы изгои, которыми себя мнили. Уж Стив-то явно. Прежде они вместе не работали. Он, конечно, чуток дурачок наивный, но ничего, внимательный. Не курит в машине, всякую лабуду по радио не слушает.
Тут есть дома – точно пряничные домики, вплоть до снежной глазури по кромкам канав и крыш. Он видел пряничный домик на рынке Christkindl[16], где накануне они провели весь вечер – бродили по Мариенплац, пили Glühwein[17] из рождественских кружек, как ни посмотри – обыкновенные туристы. За кружки пришлось оставить залог, и на этом основании свою он унес к себе в номер в «Платцле». Дома подарит Марли, хотя дочь, пожалуй, будет воротить нос, а то и хуже – равнодушно поблагодарит и больше на кружку не взглянет.
– Это ты в Дубае работал? – спросил Стив.
– Ага.
– Я так понял, не выгорело?
– Ага.
Из-за угла вывернула машина, и оба инстинктивно глянули на часы. Машина проскользила мимо. Не та машина.
– Не они, – избыточно отметил Стив.
Есть и плюсы: они в длинном проезде, который сворачивает прочь от ворот, с дороги дом не видно. И вдоль проезда густо растут кусты. Ни лампочек охранной сигнализации, ни датчиков движения. Темнота – друг секретной операции. Не сегодня – сегодня
Второй
Младенец Христос
Глинтвейн