Пробуждение. Степан Зотов
раз успел поймать её тело. Он один уловил её шепот «Я слышу. Я всё еще слышу». Глаза женщины закатились, тело обмякло, и наступил глубокий обморок.
Теперь в отсеке, действительно, была абсолютная тишина. Не хватало только тикающих часов. Олаф держал Кимо на руках и не мог оторвать глаз. Остальные пытались осмыслить произошедшее.
– В каком-то смысле так всем спокойнее. – В своей дурацкой манере произнес Берг.
– Адольф, приди в себя! – строго сказал Капитан. – Олаф, отнеси Кимо в её отсек, я сейчас подойду. Базовая медицинская у меня есть.
Нэш хотел добавить что-то еще. Оперся на спинку стула, будто так легче искать слова. Наконец, избегая смотреть на команду, начал говорить.
– Мы должны честно рассмотреть два варианта. Первый – что у Кимо проблемы с психикой. – Молчаливые кивки в ответ. – Это хороший вариант. В Космосе и не такое бывает. Второй вариант. Он пришел мне в голову только сейчас. Заключается в том, – он делал слишком длинные паузы, – что она на самом деле чувствует нечто такое, что нам недоступно. И это пугает меня гораздо больше.
Сон
«Иногда, кошмар начинается за пробуждением»
Место и время неизвестны
В момент подрыва заряда Кимо прекрасно знала, что ничего не услышит. Медицинские риски взрывчатки в Космосе были особым курсом. Тем большим шоком на неё обрушился Звон. Когда Берг торжественно нажал кнопку, а все остальные сгрудились за спиной Натальи, голова Кимо была затоплена шумом. Голова, не уши. Она четко понимала, что внутри отсека не может быть колебаний воздуха. Когда ей потом рассказали, что она говорила, оставалось только пожать плечами. Была сама не своя.
Подземный взрыв породил тонкий, противный звон, как фальшивая струна или радиопомехи. Он носился внутри черепа, отражаясь от костей, и заставлял сжимать уши и жмурить глаза от своей невыносимости. Вопреки всем законам физики, он не затихал, а набирал частоту так, что хотелось остаться вообще без слуха, без головы – лишь бы он прекратился! Затем Кимо почувствовала, как в черепе что-то лопнуло, и мерзкий звук исчез. В этот момент товарищи видели, как у неё пошла кровь и подкосились ноги. Мгновение она испытывала облегчение, а потом всё стало гораздо хуже.
Звон вернулся, но стал другим. Гулкий набат, медленный и неотвратимый, заполнил её. Словно колокол, молчавший тысячи, нет, миллионы лет, погребенный в пучине черного океана, вдруг проснулся и начал говорить. Его звук был черным, могильным, со скрежетом. И в то же время, что делало его по-настоящему ужасным, это был звук пробуждения. Нечто неизмеримо древнее просыпалось с каждым ударом. Открывало глаза и простирало в мир свою губительную волю. Нечто мертвое и в то же время очень, очень живое и сильное. Полное энергии, заряженное, алчущее.
Она чувствовала, как покрывается липким потом. Это был настоящий кошмар, когда ощущаешь приближение неведомого зла и не можешь пошевелиться.