Нюрнберг. На веки вечные. Том второй. Братья Швальнеры
до моей судьбы, то она была предрешена. Как еврея меня летом 1943 года отправили в Собибор на верную смерть. Из Минска до Собибора эшелон с пленными шел четыре дня. Первое, что увидели арестанты, был белый щит с готической надписью «Собибур» и ряды высокого, в три метра, проволочного заграждения. Меня в числе 80 столяров и плотников – одиночек отделили от остальной массы прибывших и увели в другой двор. Там я почти сразу разговорился со «старым лагерником» (как я уже говорил, начиная с 1942 года сюда сгоняли для уничтожения евреев со всей Европы) Борисом, который объяснил, куда они попали.
«А что это горит там?» – показал я на багровое пламя, видневшееся в стороне от лагеря на расстоянии не более полукилометра. Борис осмотрелся по сторонам, взглянул пытливо на меня, потом ответил тихо: «Не смотрите туда, запрещено. Это горят трупы ваших товарищей по эшелону».23
Потом я увидел сцену казни. Она потрясла меня до глубины души. Люди шли, выстроившись колонной, окруженные усиленной охраной, вдоль проволочного заграждения. Впереди женщины в одних сорочках и дети, позади – на расстоянии ста метров – голые мужчины. Вот, наконец, ворота, над ними надпись: Лагерь №3… Вообще лагерь делился на три основные части – «подлагеря», у каждого было своё строго определённое назначение. В первом («норд-лагерь») находился рабочий лагерь (мастерские и жилые бараки). Во втором – парикмахерский барак и склады, где хранили и сортировали вещи убитых. В третьем находились газовые камеры, где умерщвляли людей. Для этой цели в пристройке у газовой камеры было установлено несколько старых танковых моторов, при работе которых выделялся угарный газ, подаваемый по трубам в газовую камеру.24
Там, в этом третьем лагере, во дворе – большие каменные здания двух бань с маленькими оконцами, защищенными толстой железной решеткой. Женщины и дети вошли в одну баню, мужчины – в другую. Охрана осталась снаружи и тотчас же заперла за вошедшими тяжелые, обитые железом двери. Некоторые в бане, взяв тазы, подошли к кранам за водой. Но дикий, нечеловеческий крик заставил их оглянуться и оцепенеть. С потолка, через широкие металлические трубы ползли темные, густые клубы газа, нагнетаемые при помощи электромашин… Не прошло и пятнадцати минут, как все было кончено. В двух банях на полу остались груды почерневших трупов…
После этой картины я понял: надо бежать. Ядром заговорщиков стали выжившие узники из минского эшелона, с ними япровел уже восемь месяцев и большинству доверял. Первый акт гражданского неповиновения мы устроили на следующий же день после прибытия, затянув по пути на работу песню «Если завтра война»… Все подхватили припев и грянула песня «Как один человек весь советский народ за свободную родину встает». Песня вливала бодрость, звала к борьбе. В этот день мы работали в «Норд-лагере». Все обошлось сравнительно благополучно, если не считать, что пятнадцать человек получили «за нерадивость» по двадцать пять плетей каждый…
Непосредственно
Печерский А. А. Восстание в Собибуровском лагере. – Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1945. – 64 с. – 5000 экз.
Антокольский П., Каверин В. Восстание в Собиборе (глава из «Чёрной книги», Иерусалим, 1980). Впервые опубликовано в журнале «Знамя», N 4, 1945