Доктор Дионов: Инструктор молодости. Константин Ренжин
о горькой судьбе Франчески из Калабрии. Мама Аманды умерла, не дожив до 30-ти. Поселившись на Бродвее, Франческа погрузилась в мир современного искусства. Это были яркие годы, когда вспыхнуло сразу великое множество звезд, но Франческа быстро сгорела в этом круговороте. Творческий кризис и неустроенная личная жизнь привели ее к наркотикам. Она ушла из этого мира, оставив после себя разбитые скульптуры и разорванные рисунки.
Здесь валялись репродукции Энди Уорхола, какие-то депрессивные картины неизвестного художника, фотографии Джона Леннона, засвеченные негативы, засохшие цветы. На подземной парковке ржавел без дела небесного цвета Кадиллак Эльдорадо – подарок Бернардо дочке Франческе в честь рождения внучки.
Квартиру Аманда сдала в аренду, Кадиллак продала, а сама переехала в более скромное жилье, захватив из маминой квартиры только книги и пластинки.
Аманда записалась на курсы театрального мастерства, брала уроки сольфеджио и бальных танцев, но всерьез ничем не занималась – немного бренчала на рояле, немного пела, снялась в каком-то авангардном видеоклипе группы уличных музыкантов…
Новые друзья из начинающих писателей и режиссеров, разные околотеатральные персонажи частенько наведывались в гости – выпить и поболтать об искусстве, а иногда и переночевать. Благо в ее обширной гостиной стоял огромный диван в стиле бидермейер, обладающий усыпляющими свойствами – всякий, кто садился на него послушать интеллектуальную болтовню, немедленно засыпал.
Ее апартаменты, обставленные с небывалой доселе эклектикой, позволяли разместить еще четверых без ущерба для удобства хозяйки. У ее спальни была отдельная ванная комната, а между гостиной и прихожей располагалась кухня с холодильником, битком набитым бутылками кьянти и замороженной лазаньей, так что при необходимости можно было пережить зомби-апокалипсис.
Аманда покупала, что ей нравится, совсем не задумываясь о цене. В ее прихожей гости натыкались на бесценный антикварный комод, затем спотыкались о суперсовременную музыкальную установку на полу. Любовались забавной картиной Карла Шпицвега и ширмой в стиле арт-нуво, увешанной шелковым бельем. Здесь также валялась гитара Gibson (ее кто-то здесь забыл) и магическо-электрический шар, помнивший эксперименты Николы Тесла. На стенах висели: русская икона Казанской Божьей Матери, католическое распятие эпохи конкистадоров, оригинальный постер к фильму «Лифт на эшафот»…
Одевалась она несколько странно для современной молодой девушки, не по журналам мод и рекомендованным на данный сезон тенденциям, а в какие-то винтажные вещи. Впрочем, ей все было к лицу.
Ее считали эксцентричной миллионершей и восходящей звездой кино. Вроде бы она снялась в Европе у каких-то, весьма известных в узких кругах, независимых режиссеров. Фильмов этих никто не видел, но много говорилось об их гениальности, стиле и новаторстве. Измышления о своем