РАСКОЛ. Владимир Максимович Ераносян
мир с отрешенных высот свободного духа. Казалось, в минуты, когда мелодия Штрауса наполняла зал, мир переставал для нее существовать, и тревога уносилась прочь.
Бетховену были знакомы и импровизации в джазе. Он пытался поиграть что-нибудь модное, но хозяйка всякий раз предпочитала свой любимый мотив. Бетховен привык к этой странности своей благодетельницы и совсем теперь не думал о разнообразии и гармонии жанров.
Считавший себя обузой в семье, старик жил со своим сыном, невесткой и двумя внучками. Пенсионер воспрял духом, когда ему вручили первую получку. Деньги немалые. Теперь дома он важничал и даже иногда разрешал себе поворчать. Он сиял от счастья, когда внучки спорили, кому гладить дедушкин фрак, и когда невестка, которую он немного побаивался, брала эти хлопоты на себя. На первых порах любопытство разъедало сына и невестку, ведь папа теперь был не просто дедом – он работал у самой Матушки, про которую в городе ходили невероятные слухи. Но вытянуть из папы не могли ничего, кроме безобидной информации: называют его там Бетховеном. Из всех, кто бывал в личных апартаментах Родионовой, старик Бетховен знал о ней меньше всех. Поэтому и спал крепче всех.
Бетховен перебирал клавишами, играя «Сказки Венского леса»… Родионова предавалась воспоминаниям об усеянной кирхами Вене, благосклонно приютившей православный приход святителя Николая. А вот храм Лазаря на русском участке Центрального кладбища, могила Бетховена рядом. Вот она любуется золотой статуей Штрауса в Венском парке, проезжает на карете мимо фонтанов Иосифа и Леопольда. Кучер гонит белогривых лошадей по улице Грабен. Карета огибает «чумною колонну», и несется по брусчатке Ринга к дворцу Ховбург. Подле нее молодой и веселый Боря. Вечером они будут гулять у подножия Альп, прислушиваться к шуму величавого Дуная. Широкий Дунай не скрывает мощи, но еще голосистее ревет толпа на площади Карлсплац. С витрин магазинов на Марияхильферштрассе уныло смотрят холодные монекены в платьях, которые не по карману…
На мгновение она опомнилась. Правильно ли она живет? Ведает ли она, чего хочет, к чему стремится? Не погрязла ли в нарисованном собой же мире иллюзий?
«Что я делаю? – страх обыкновенной женщины съежил все внутри, но ненадолго. Ведь она не искала ни в ком защиты и привыкла полагаться на саму себя. Ей никто не был нужен. А единственного всецело преданного человека она не видела в упор. – Я достаточно сильна, чтобы справиться не только с минутной слабостью, а со всем, что на меня навалилось. – Глядя на огонь в камине, она вдруг увидела расколовщийся колокол в церковной звоннице и горящий крест… – Я запуталась. Эти люди рядом, только пока я сильна. Я одна. Как только я облажаюсь, все оставят меня».
Она закурила сигарету, затянулась и закрыла глаза. А Бетховен играл. Звуки гипнотического вальса снова вытеснили все остальные мысли. «Сказки Венского леса» убаюкали Матушку, обезопасив ее от реальности, но не в силах отвести ее от предстоящих бед.
***
Рано утром на привокзальной