Замуж за дракона. Книга 2. Жасмин Майер
сама прижалась к нему всем телом, чтобы не разрыдаться. Ну как так-то, ну за что, бездушная ты машина, Абдалла!
Логически мыслить не получалось. По уму, надо было бы показать записку Алексу, поскольку предсказание, конечно, было на английском. «Предшественницу» я перевела в женском роду в ту же секунду, как прочитала текст, но у самого слова на английском никакого рода не было, разумеется. Понимай, как знаешь, меняй, как хочешь от контекста.
Мой мозг контекст нашел сразу. Сложно было найти иной, после разговоров о детях. Нельзя было не вспомнить о Меган.
В машине, по дороге в ЛА, я погуглила все значения этого слова и варианты перевода его на русский. Это могли быть и предки, и родители (что тоже нерадостно), и просто предыдущие поколения в целом.
Ни один из вариантов меня не устраивал и не успокаивал.
Предком я могла считать свою в маму, и в этом контексте фраза «не повтори судьбы» тоже не предвещала ничего хорошего. Если считать родителей в целом, то на ум шел их скоропостижный развод после брака. Еще хуже.
Но седьмое чувство кричало и вопило о том, что все эти значения подобраны неправильно и каким-то образом Абдалла прознал о Меган.
Вот какого черта, а?
Вдобавок ко всему я не умела скрывать настроение или натянуто улыбаться. Я пыталась, но по выражению лица Алекса понимала, что ничего хорошего у меня не выходит. Вкупе с разговорами о детях, мое сегодняшнее состояние вызывало у него недоумение и, наверное, он связывал мое раздражение именно с этой темой.
Несколько раз я порывалась заговорить с ним, сказать, что нет, что ты, любимый, дети тут совсем не причем, но я не умела лгать. Меня подвел бы голос, интонация, выражение лица и глаз. И Алекс заподозрил бы только самое худшее – что, конечно же, это все именно с детьми и связано!
И ведь так оно и было, на самом деле. И мое состояние, и ум терзали теперь только дети и десятки вопросов, как и в чем мне нужно быть аккуратной, чтобы не повторить судьбы предшественницы.
Разве мог быть какой-то предшественник? Ничьих мест, которые бы до меня занимали мужчины, ни в карьере, ни в личной жизни (боже упаси), я не занимала, а значит, могла трактовать это слово только в женском роду.
Чертов английский. Чертов Абдулла. И Роуз, которая обратила внимание на эту игровую машину. И изобретатели, и те, кто сочинял текст предсказаний. Ау, люди! Вы в своем уме вообще были?
И что еще хуже я верила в потустороннее. Во всех этих призраков, знаки с того света, медиумов и экстрасенсов. Так-то я, конечно, делала вид, что ни черта не верю во все это, глупости какие-то, но в глубине души… О, в глубине души мои отношения с паранормальным были похожи на анекдот: «Бога, может быть, и нет, но и отношения с ним портить ни к чему».
Это не прибавляло спокойствия, и нам пришлось несколько раз останавливаться, чтобы я могла взять из багажника еще порцию макадамии в карамели и благополучно сгрызть подчистую.
– Они вообще-то очень калорийные, – заметил Алекс.
– Да? – спросила я с набитым ртом.
– Ага. Такие, что ночь придется провести на беговой дорожке.
Еще