Омут. Кутузова Елена
не знал, зачем ему эта детская побрякушка, но отказываться было неловко. Кувшинка отправилась в карман. Она кололась сквозь ткань, так что забыть об игрушке не получалось ни на минуту. Денис поскорее поел и убежал к себе.
Кувшинка лежала на ладони. Ядовито-желтый цветок на зеленой платформе. Сбоку уродливым стеблем крепился обвитый пружиной рычаг. Пластмасса на ощупь казалась склизкой. Было неприятно, но чтобы выбросить подарок, придется подождать, чтобы не обидеть гостя.
Стоило нажать на рычаг, как бутон завертелся, зажужжал, как крохотный пропеллер, раскрывая лепестки. Денис замер, подсознательно ожидая, что сейчас в него полетят пиявки, но в сердцевине цветка сидела крохотная русалка. Обычно внутри была Дюймовочка иди фея, поэтому захотелось рассмотреть поближе. Но цветок уже перестал крутиться, спрятав свою обитательницу.
Осторожно, стараясь не сломать, Денис раздвинул лепестки. В нос ударил химический запах дешевой пластмассы. Но сама русалка была сделана безупречно! Изогнутый хвост переливался фиолетовым перламутром, можно было увидеть каждую чешуйку, каждую линию роскошного плавника. Золотистые волосы падали на плечи и спину волнистым каскадом.
Денис повернул куколку, чтобы увидеть лицо. И отбросил игрушку: русалка смотрела прямо на него и ухмылялась окровавленным ртом.
От резкого движения лепесток треснул. Поднимая цветок, Денис оцарапал палец. Вкус крови был неприятен, так что настроение окончательно испортилось. Смотреть на русалку снова Денису не хотелось, но признаваться в собственном страхе не хотелось еще больше. Собравшись с духом, он наклонился к цветку. Время тянулось бесконечно долго. Звуки не исчезли, но изменились, исказились, как бывает под водой. В ушах зашумело.
Осторожно, не дыша, как перед нырком, Денис посмотрел на куколку.
Тишина взорвалась мужским смехом. На кухне звенела посуда, за окном кричали дети… А русалка была самой обычной, паршиво сделанной куклой. Ухмылка оказалась мазком криво нанесенной краски.
– Идиот, – обругал себя Денис, запихнул игрушку подальше в шкаф, чтобы не мозолила глаза и надел наушники.
Нужно было пройти уровень, но занесенный над клавишей палец замер – что-то было не так. Денис не сразу понял, что именно: отец был слишком громким. Обычно он не повышал голоса, даже когда собирались все их друзья и веселье шло полным ходом. А сейчас казалось, что взрослые прямо тут, в комнате, слышно было каждое слово.
– Трое, значит?
Денис насторожился. В голосе отца прозвучала зависть? Или… показалось? На всякий случай он подошел поближе к двери.
– Трое. В деревне сейчас, у бабы Матрены.
– Она жива? – папин восторг можно было почувствовать даже через стену. – Сколько ей сейчас? Лет сто?
– Около того. Они же с дядькой Трофимом с одного года. Ну, так говорят.
– Вот это поколение! Гвозди бы делать из этих людей…
Воспоминания сидящих на кухне людей его не интересовали. Он не знал ни бабки Матрены, ни деда Трофима, и сейчас саднящий палец заботил его куда больше