Кто приходит по ночам?. Сергей Козинцев
от своих покоев и запретил своим придворным появляться там. Это было одно из первых соглашений, заключенных между людьми и леммингами.
– А что случилось дальше? – спросила Наташа, когда песня закончилась.
Бруно, который сидел на спинке кровати, отдельно от других слушателей, повернулся к ней и тихо ответил:
– Потом в этом дворце был музей. Комнаты, которые принадлежали леммингам, отвели под склад, и туда редко кто заглядывал. А что было еще позже – мало кто знает. Это очень старая история.
Музыканты поднялись со своих мест и раскланивались. Наташа невольно залюбовалась арфисткой.
– Красивая, – тихонько сказала она Бруно.
– Ага, – подтвердил библиотекарь. – Только она грустная все время. Гвендолин поет только грустные песни.
Наташа вскочила на своей кровати, скинув одеяло, и почти выкрикнула так громко, что все лемминги удивленно оглянулись на нее:
– Как ты сказал ее зовут?!
Танцы на столе
Внутри конверта оказался еще один, поменьше. В том, что поменьше, – еще меньше… Несколько вложенных конвертов вскрыла Наташа, потом, когда их размер стал удобен для лемминговых рук, за конверты взялась Гвендолин. Наконец, последний из них, размером точь-в-точь как те, которыми пользовались лемминги, был вскрыт, и, никому ничего не сказав, маленькая девушка убежала за настольные часы, чтобы прочесть послание в одиночестве.
Наташу раздирало любопытство, но было похоже, что тайну загадочного письма никто не узнает.
Ночь прошла, наступило утро, жизнь покатилась своим обычным ходом. В следующие дни Наташа несколько раз видела Гвендолин, все такую же печальную и молчаливую. Видимо, письмо не принесло радостных вестей.
Тополя наполнили воздух над городом летающим пухом. Экзамены в школе один за другим заканчивались пятерками, впереди ждало лето, а перед ним должен был пройти бал. Лемминги суматошно готовились к нему, леди Цицилия все больше занималась с Наташей танцами и все меньше стрельбой из лука. Она утверждала, что такая леди, как Наташа, должна быть на балу безупречна.
За день до бала к девочке подошел Лу:
– Есть важный разговор, – так тихо, что Наташа едва расслышала, сказал он.
– Какой?
– Тс, – прошипел Лу. Вообще, Наташин голос был слишком громок для леммингов, даже когда она говорила тихо.
Наташа пожала плечами, подставила Лу руку и унесла его на кухню. После того как он спрыгнул на стол, она не спеша заварила чай, налила его в чашку, кинула туда лимон, поставила остывать, а сама положила на стол руки, на руки – подбородок и посмотрела на лемминга:
– Ну, что у тебя за секреты?
– Не у меня. Это Гвендолин попросила поговорить с тобой.
– А почему она сама не подошла? – удивилась девочка.
– Стесняется.
– А тебя – нет?
– Нет, меня не стесняется, – улыбнулся человечек.
Наташа