Остров Беринга. Ольга Погодина
путь. Каждый, должно быть, внутри молился: завтра, даст Бог…
Но и завтра, и послезавтра подойти к берегу не удавалось. Напрасно два корабля, точно привязанные, снова и снова кружили по неприветливому морю. Туман, пелена, серый дождь. Дважды пришлось палить из пушек, чтобы не потерять друг друга. Близость цели сводила с ума.
На третью ночь, когда ожидание уже стало невыносимым, разразилась гроза. Лорка за всю свою жизнь не видывал, чтобы такая буря, – с молниями и градом, – случалась в октябре. Впрочем, и седовласый штурман Эзельберг признался, что не видывал такого. Ледяное, ревущее море, освещаемое короткими вспышками, казалось черным, руки коченели на пронзительном ветру.
Шлюпка, поврежденная еще при проходе через пролив у мыса Лопатка, получила пробоину и начала тонуть. С сожалением командор приказал рубить трос, – наполненная водой, шлюпка делала корабль слишком неповоротливым. Лорка, как и вся остальная команда, восприняли это решение с тяжелым сердцем, – каждый знал, сколько труда выйдет новую выстроить.
– Э-эх! – корабельный плотник Савва Стародубцев не сдержался, зло бухнул кулачищем о колено. – Проклятая жизнь! Сколько сил впустую! Для той шлюпки ведь каждый гвоздь пришлось уже здесь, в Охотске, выковать! Кузню строили – в холода, в грязь! Железо с самого Якутска тащили! Доски для нее сам, вот этими руками выглаживал! И вот для чего! На дно!
Командор распорядился вдвое сократить привычные вахты и зарифить все паруса, чтобы сильный зюйд-вест[15] не унес корабли от берега.
Буря продлилась три дня, показавшиеся измученным морякам вечностью. Однако на четвертый день, третьего октября, ветер начал стихать. Берег они давно потеряли из виду, и по полученным счислениям выходило, что их отнесло от побережья Камчатки. Чудо еще, что «Святой Павел», потерявшийся было в грозу, наутро подал сигнал и сумел удержаться в пределах видимости.
Обрадованные хотя бы этим, моряки повеселели. Да и ветер переменился на попутный, обещая быстрое возвращение. Развернувшись, оба корабля пошли под парусами. Небо посветлело, облака не висели уже над головой, точно саван, и кое-где в них уже слабо угадывалась голубизна.
5 октября к вечеру со «Святого Павла», теперь шедшего впереди, бухнула пушка: земля! Подойдя ближе, Лорка узнал приметный мысок в форме утиного носа: здесь они уже проходили за день до того, как лег туман. Уже близко!
Он не спал всю ночь, ворочаясь на узком топчане и молясь: только бы к утру разъяснило!
Едва пробили склянки, полез на палубу: ясно! Солнце еще не взошло, но восток посерел, и в небе над головой холодно и ярко мигали звезды. За штурвалом стоял сам командор. Лорка подошел ближе, опасаясь спрашивать: Иван Иванович последние дни казался вовсе не здоров.
Но вот в предрассветном сумраке на корме «Святого Павла» мигнул огонек.
– Чириков подал знак! Авачинская бухта по курсу!
– Идем на берег! Идем на берег! – раздались радостные крики.
Команда высыпала
Зюйд-вест – юго-западный ветер.