Страстотерпицы. Валентина Сидоренко
есть у тебя?
– Ну а ты как думаешь…
– Правильно! Выкормила тебя, бугая. А потом бы следа не нашла…
– Это ты зря. Я еще сто лет жить буду…
Поднялись на берег. Он сразу упал на траву, раскидал руки, глядя в небо. Загорелая кожа его еще ознобно рябила, но грудь дышала ровно. Она присела рядом, оттягивая на колени мокрый подол платья.
– Хорошо. А? – сказал он. – Нет, хорошо! – Где-то неожиданно и глухо затукала кукушка, и оба они навострили уши, высчитывая.
– А ты говорила! Еще, еще, еще, – подстегивал он кукушку, рассмеялся, и она рассмеялась за ним…
– Ты деревенский? – спросила она.
– Из Мишелевой, – подтвердил он.
– Чего здесь делаешь?
– Купаюсь…
– Каждая голова свой камень ищет.
– Мой камень далеко-о!
Она улыбнулась ему, он ответил тем, что провел пальцем вверх по ее ноге. Это ей не понравилось, он понял и, отвернув голову, неожиданно и неправильно пропел: – Раз увидишь – больше не забыть… Слушай, я до Шаманки хотел сплавать. Там такой пляж! Пляжик что надо!
– Ну и что ты там делаешь?
– Ворон считаю, – спокойно ответил он. – Что там больше делать. Там лес горелый, воронья много!
– Ну давай, считай. Сколько же времени сейчас?
Он развел руками – мол, счастливый, – сам сказал:
– Рано еще. Давай сплаваем до Шаманки?
– Сейчас! – в тон ему спокойно усмехнулась она. – Вот посижу только немного.
– Ну посиди. Я подожду.
Трава была теплой, шуршала под пятками. Разошлась дымка на реке, успокаивались перед жарою птицы. Грохнул и прокатился выстрел. Анна вопросительно посмотрела на него, он махнул рукою – так. Балуется кто-то.
– Ну дак что, поплыли?
Она не ответила.
– Боишься?
– Сам ты боишься. До Шаманки не доплыл.
– Это я тебя увидел. Не смог мимо…
– Бабушке своей расскажи…
– Ты, наверное, воду-то только из-под крана видишь.
– Ну уж до Шаманки-то доплыву…
Она не боялась его. Сработала, как это редко, но бывает, память на «своего» человека. Было в нем что-то легкое, мальчишеское, забытое ею в городе. Наверно, таким стал брат Андрейка. Анна вспомнила, что этим летом она еще не купалась, хотя с самого открытия лагерей они ездили мимо таких рек и речек. Как-то хотела искупаться в заливе, но Олег отговорил, да и времени было мало, два-три спектакля в день с переездами. К вечеру себя не чувствуешь и ничему не рада. Анна вздохнула, со спокойной решимостью расстегнула платье на груди, сняла его через голову, осторожно развесила на куст, чтоб подсохло, и, немного стесняясь городской вялости своего тела, пошла к воде. Она шла напряженно, неестественно, показалось, что парень идет вслед, оглядывая ее, но, уже вступая в воду, обернулась, увидела, что он еще стоит наверху спиною к ней и смотрит в перелесок.
– Ну, ты идешь? – капризно спросила она.
– Конечно, – спокойно ответил он и, не