Эмпатия. Светлана Лучинская
завтра надо рано встать, но бесполезно. Если бы кто-то, кого я уважаю, сказал, – «Ева, встань завтра в 6 утра!». И да, жаль уезжать, больше не смогу тебе понадоедать. Связь дорогая. Какой смысл звонить? Чтобы только сказать здравствуй и прощай?
– Дааа…
– Все эти послания дурацкие в одноклассниках… когда человека видишь, слышишь, ощущаешь – это всё другое. Давай, когда тронется мой поезд, пожелаем друг другу здоровья и терпения. Тогда это сбудется.
– Давай.
– Послезавтра, в 23.56, не забудешь?
– Нет.
– Ну что тебе ещё сказать?
– Всё рассказала…
– Я могла бы проговорить с тобой всю ночь, но надо иметь хоть какое-то приличие, правда?
Сейчас она всей кожей чувствовала его особенное настроение, даже когда он молчал.
14 декабря, понедельник, ему:
– Завтра в 23.56
Сидя в поезде, Ева почти со священным чувством ждала того оговоренного с Адамом момента, когда они должны пожелать друг другу здоровья и терпения. Она не внесла в этот список счастье, оно всегда было неуловимым. Но, когда наступил этот миг, она его почти физически ощутила. И была рада полумраку вагона, и тому, что сидящая в купе попутчица, погруженная в свои мысли, не обращала на Еву никакого внимания.
В Петербурге на перроне её уже поджидала дочь. Она объявила, что намерена провести Новый год с мужем в Берлине, заодно отвезёт туда кошку Кити и кое-какие вещи. Потом ненадолго вернётся и снова уедет уже со вторым котом Шнуром, на месяц. А в июне будет готовиться к окончательному отъезду. У Евы совсем недавно появилась аллергия на кошачью шерсть, она не брала теперь на руки эти пушистые создания, не ласкала их и была довольна, что их скоро увезут, и они будут уже в качестве котов – эмигрантов, как шутливо выразилась дочь.
Даже в мегаполисе Ева инстинктивно искала уединения. Она была больна чувством, не похожим ни на любовь, ни на страсть, хоть и со всеми сопутствующими им атрибутами. И пыталась найти ему название. В жизни Евы уже почти всё было. Но то болезненное состояние, что мучило её сейчас, она никогда не испытывала прежде. Нечто подобное ей приходилось ощущать иногда с друзьями, родными, просто посторонними людьми и даже врагами, но как-то неосознанно. Теперь же перед ней как на ладони лежала душа человека, и она ощущала всю палитру его переживаний, как свою – такое было впервые.
Спасением опять же была подруга Вера.
22 декабря
– Ева, здравствуй! Как ты добралась и где устроилась? Чем занят твой день? Общаешься ли с А.? Продвигается ли книга №2? Пиши мне хоть изредка, целую.
Родные ужасались её виду, она исхудала, ослабла, а дочь отметила на её щеках морщинки-заломы, которых раньше не было. Она объясняла всё случившимся у неё почечным приступом и необходимостью соблюдать диету, не вдаваясь в подробности. Тем более, что на деле так оно и было. Расстояние ненадолго утихомирило Еву. Ни единого слова, сообщения или письма не позволяла она себе и даже не заглядывала на страничку Адама. Только через десять дней в ней снова что-то проклюнулось, восстало и заставило написать