Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин
в голову, скрывая человека, дом, улицу, голоса, но из него тут же выплывали другие фигуры, перемещаясь во времени и в пространстве.
И где-то за ухом зудело: «Юрчик, Юрчик, Юрчик».
Опомнилась Настя только к вечеру. Мир, город словно протаяли из тумана, обрели значение, вещественность, краски. Позвонила мама.
– Как у вас, все хорошо? – спросила она.
– Да, – ответила Настя, обнаружив вдруг, что стоит у продуктового магазина.
– Как вы к нам на дачу-то, планируете?
– Планируем. На этой или на следующей неделе. Только видишь же, снег опять пошел. Не посадишь ничего.
– Ой, да! – сказала мама. – Еще эту жуткую аварию показывали! Отец сказал, по такому снегу водителя и занесло.
– Он гнал на красный!
– Так и Бог ему судья, Настенька. Не знаю только, что там с семьей, что в другом автомобиле ехала. Вроде все живы.
– Там мальчик был…
– Как раз с мальчиком все в порядке, показали его в больнице, даже коротенькое интервью взяли.
Настя радостно выдохнула.
– Живой?
– Живой. Только плечо в гипсе. А что там еще – не сказали. Но мальчишка бодренький. Ему-то все в приключение.
– А родители его?
– Не сказали. Но вроде отцу мальчонки больше всех досталось, он за рулем был. Еще повезло, что удар большей частью скользящий получился.
– Скользящий? Мам, там машина всмятку!
– Так твой отец говорит, что сейчас все автомобили такие, пальцем продавить можно.
– Полицейский в телевизоре тоже.
– Вот видишь! Ладно, значит, ближе к выходным созвонимся?
– Да, конечно.
– Ну, все, Настенька. Пока.
Мама отключилась. Настя посмотрела на погасший экран, и тот, словно вняв ее безмолвной мольбе, вновь ожил.
Юрчик!
– Алло!
Голос Юрчика был напряжен и хрипл.
– Буду к ночи, – только и сказал он. – Жди.
Дальше последовали короткие гудки разъединения.
Живой! – всколыхнулось в Насте. Измученный, но живой. Значит, не зря. Водитель «тойоты» сам виноват. Не выскочил бы он на красный, Настя, может, о нем и не знала бы, и заменой Юрчику выступил кто-то другой. Это ведь так и происходит – чтобы жил один, надо кем-то пожертвовать.
Даже понарошку. Даже если мысленно.
Вдруг там, наверху, ведут счет, кто за кого молится, кто за кого отвечает, кто кого ненавидит или убил бы? Вдруг, исходя из этого, и решают, кому повезет, и этот человек останется жить дальше, а кому нет? В таком случае Настя просто отнимает чуть-чуть жизни от одного и добавляет ее Юрчику. Вот и все. Вместе с дурацкой лапкой.
Невесомый вклад.
А если – та самая пушинка?
Настя зашла в магазин и медленно побрела вдоль стеллажей, через молочный и овощной отделы – к мясному. Взяла в корзинку куриных бедрышек в маринаде, только на сковородку выложи. Взяла упаковку пельменей